Ее прямые светлые волосы рассыпались по плечам, зеленые кошачьи глаза смотрели с любопытством. Изящной формы головка, лицо с мелкими тонкими чертами и очень белой кожей с молочным отливом придавали ей вид неземной хрупкости. Однако все, что располагалось ниже стройной прямой шеи, было явно и безошибочно земным – полная грудь, пышные, округлые бедра под тонкой тканью юбки.
Хэм не мог определить, хорошенькая она или нет. Несомненно одно, решил он: она необычная. И она волнует. Незнакомка показалась ему совсем молодой, чуть старше его самого. И в то же время в выражении ее лица проглядывало нечто, говорившее о богатом жизненном опыте. Его внимательный взгляд она встретила с беспристрастием, необычным для застенчивых и стеснительных местных девушек.
Суровый голос отца вернул его к действительности:
– Сейчас не время и не место строить глазки, Хэм.
Щеки парня вспыхнули.
– Я и не строил глазки, па. Просто подумал, что она не похожа на здешнюю.
Нат кинул взгляд на девушку. Склонив голову, она медленно, размеренными шагами прохаживалась по краю соседнего участка по колено в густой траве.
– Это участок Тома Хилла. Лет десять назад он бросил каменоломню. Поехал работать на печи для обжига кирпича, там, внизу по реке. Вскорости после этого его тело перевезли сюда и похоронили рядом с женой. У Тома был один ребенок – дочь, как я помню. Ее звали Келли. Сейчас ей, должно быть, восемнадцать или девятнадцать лет.
Огромная черная птица слетела с верхушки дерева и опустилась на могильную плиту. Могильщик кинул в нее ком земли со своей лопаты, птица взмыла вверх, сделала несколько кругов над могилой и скрылась в вышине.
Кладбище Найтсвилл располагалось по соседству с домом основателя поселка. И это казалось вполне логичным. Два акра земли были получены в свое время по наследству Сайрусом Уолтоном Найтом вместе с исключительным и нерушимым правом доступа к каменоломне по неровной, петляющей тропинке, проложенной по склону лесистой горы. Кладбищенский участок располагался внутри обширных владений Найтов, простиравшихся с запада на восток, в том же направлении, что и Дорога Найта, – до самого края поселка и дальше, за его пределы. К югу владения тянулись до самого Гудзона, к северу – до вершины горы, четко выделявшейся на фоне пушистого облака, похожего на комок ваты, словно зацепившийся за вершину.
«Мое кладбище», – любил повторять Сайрус Найт. И он говорил сущую правду. Каменоломня на вершине горы принадлежала ему, так же как и все земли, на которых ютились самодельные лачуги рабочих, привезенных им же для добычи сланца. Так же как и земля, на которой жители деревни построили пресвитерианскую церковь из материалов, предоставленных Сайрусом. Фактически он владел и жителями Найтсвилла, включая женщин и детей. С момента появления на свет они знали, что, когда дух отлетит на небо, их земная оболочка вернется к земле на этом участке в два акра, принадлежащем хозяину и расположенном перед окнами его спальни. «Мое кладбище»…
Через сто лет после того, как Сайрус Найт основал Найтсвилл, население поселка составляло триста двадцать человек, на сто пятьдесят больше, чем в то время, когда добыча сланцев находилась на пике.
К концу Первой мировой войны количество фермеров в Найтс-вилле превысило число горнорабочих. Ими оказались наиболее предусмотрительные, те, которым удалось скопить достаточно денег, чтобы купить зерно и скот и оставить каменоломни прежде, чем их легкие окостенели от мельчайшей каменной пыли. Позже, когда спрос на сланец стал снижаться, уволившиеся раньше сумели убедить и других, что гораздо лучше зарабатывать на жизнь, используя хорошую суглинистую землю вдоль берегов реки.
Изобретение асбестовых строительных материалов, губительное для рынка сланцев, не стало катастрофой для владельцев каменоломен. Небольшие партии рабочих продолжали добычу первосортных сланцев, которые продавались по высоким, ценам для строительства роскошного жилья. Существовали люди, которые и помыслить не могли о том, чтобы покрывать асбестом крыши своих городских особняков и загородных поместий. Все равно, что покупать одежду в дешевых магазинах готового платья, говорили они.
Тем не менее, работы у владельцев каменоломен стало значительно меньше. Недостаток деловой активности отнюдь не устраивал Натаниэля Найта, наследника сланцевой империи Сайруса Найта.
– Не создан я для того, чтобы быть помещиком и бухгалтером, – жаловался он сестре Джин.
Следуя примеру многих из своих прежних рабочих, Натаниэль стал возделывать большой участок земли вдоль берега реки, построил амбар, силосную башню, купил скот.
Еще до начала войны кладбище Найтов стало местной достопримечательностью, привлекавшей многих туристов, интересовавшихся историей. Сюда приезжали с курортов озера Джордж, Тикондероги и Саратоги, чтобы полюбоваться причудливым кладбищем, расположенным в живописном беспорядке среди густой травы и сорняков, его старинными надгробными плитами. Однако посещать это место имело смысл лишь при ярком свете дня. Как только начинали спускаться сумерки и появлялись длинные синие тени от деревьев, очарование пропадало. Приятная прохлада сменялась промозглой сыростью, пробиравшей до костей и вызывавшей мысли о конечности человеческого существования, о смертности всего живого. Воображение разыгрывалось, непроизвольно хотелось ускорить шаг и поскорее покинуть кладбище.
Единственным местом, выделявшимся из всей кладбищенской территории, как нечто чужеродное, являлся участок, принадлежавший семье Найт, – большой прямоугольник в самом центре, засеянный густой, аккуратно подстриженной травой и отделенный от остальной части кладбища низкой решетчатой медной оградой с массивными мраморными подпорками по углам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128