Я доеду с вами до Найтсвилла. Хочу навестить Хэма. Крис уехала учиться, и мы теперь вообще не знаем, как он там. Обратно пройдусь пешком. День такой чудесный.
– Келли, скажи Хэму, чтобы обязательно прислал с Уолтом счета в следующую субботу, – напомнил ей Брюс. – Покупатели сланца ничуть не лучше наших кирпичных должников. Никто не хочет платить по счетам. Не могу взять в толк, в чем дело. Экономика в отличном состоянии, лучше, чем когда бы то ни было.
– Лучше? – задумчиво спросил Карл. – Сомневаюсь. Слишком много бумажных денег переходит из рук в руки. Я не имею в виду банкноты, а говорю о деньгах, стоимость которых равна бумаге. Как будто дети играют в фантики.
Гаррисон похлопал его по плечу.
– Все не так уж плохо, дружище. С каких это пор вы стали пессимистом?
– Это не пессимизм, Уэйн. Это практические соображения с вершин моего возраста.
Келли с Гаррисоном проехали по мосту. Гаррисон заплатил положенные двадцать пять центов. Подмигнул Келли.
– Денежки-то идут, а?
– Да. И если бы вы захотели сказать честно, вы бы признали, что это и есть главная причина, почему губернатор Рузвельт хочет отнять у меня мост. Он приносит гораздо больший доход, чем могли предположить близорукие законники из Олбани. А теперь он вам понадобился для того, чтобы пополнить свою казну. Как будто вы и так недостаточно обдираете нас с помощью налогов!
Гаррисон предостерегающе поднял руку.
– Мы, кажется, заключили перемирие.
– Вы правы. Я прошу прощения.
Гаррисон проехал по грязной разбитой дороге к большому белому дому на холме. Остановился на открытой площадке сзади. Келли внимательно осматривала дом и амбар.
– Надо все заново покрасить. Скажу Уолту, чтобы нанял кого-нибудь из местных рабочих. Можно Арта Фризби, например… – Она обернулась к Гаррисону. – Не хотите зайти в дом, поздороваться с Хэмом?
Он несколько секунд колебался.
– Пожалуй… Я бы с удовольствием повидал Хэма. Как он поживает?
– Я уже говорила: после того как Крис уехала учиться, мы о нем почти ничего не слышим.
Гаррисон покачал головой.
– Такой хороший парень. Можно сказать, все при нем. Внешность, ум, богатое наследство. И тем не менее…
– Вы считаете, с ним что-то не в порядке?
– Не знаю, как это определить… Есть в нем что-то чудное. Для человека его возраста неестественно жить таким отшельником. Даже его отношения с Крис какие-то странные.
– Вы так думаете?
– Да. И Карл с Брюсом думают точно так же. Они мне намекнули кое на что. Конечно, без всякой враждебности по отношению к Хэму. Просто они любят Крис и не видят в ее отношениях с Хэмом никакого будущего.
Келли улыбнулась.
– А мне казалось, мы с вами единодушны в том, что в отношениях между мужчиной и женщиной существует только настоящий момент. Очень краткий.
– В этом я с вами согласен. Но у меня такое впечатление, что. между этими двумя вообще нет никаких отношений.
– Ну, это не наша забота.
Она взяла его за руку, повела по каменным ступеням в дом. Ни одна дверь в доме никогда не запиралась на ключ. Как, впрочем, и во всех других домах Найтсвилла. Так повелось здесь с того самого времени, как Сайрус Найт основал город.
Гаррисон снял шляпу. Огляделся. Ни в гостиной, ни в столовой, по всей видимости, никого не было. В доме стояла звенящая тишина.
– Похоже, Хэма нет дома. Келли сняла перчатки и жакет.
– Располагайтесь поудобнее. Можете разжечь камин. А я пойду принесу нам чего-нибудь выпить. По-моему, кувшин старого Найта все еще стоит в кладовой.
Гаррисон с удивлением смотрел на нее.
– А где же Хэм?
– В Клинтоне, вместе с Уолтом. Поехали на грузовике купить корм для скота.
– Но… тогда… что же мы здесь делаем? Я не понимаю… Голос его прервался. Келли подошла ближе, обняла его за шею. Заговорила мягким, расслабленным голосом. Впрочем, он все понял еще до того, как она заговорила.
– Я решила, тебе хочется побыть со мной наедине. Прошло два года, с тех пор как мы…
Он закрыл ей рот поцелуем.
Они занимались любовью на медвежьей шкуре перед камином. На шкуре того медведя, которого Сайрус Найт застрелил в каменоломне в 1875 году. Потом лежали, сплетясь в тесном объятии, накрывшись этой шкурой. Уэйн покрывал поцелуями ее шею.
– Хорошая женщина – как хорошее вино. Чем старше, тем лучше.
– Какова же я буду в пятьдесят лет?
Он рассмеялся.
– Хорошо, что меня уже не будет рядом, чтобы проверить.
– Ну, ты не так стар, любовь моя.
– По возрасту я тебе в отцы гожусь.
– Когда я вышла замуж за Натаниэля, он был гораздо старше.
Он провел рукой вниз по ее спине, обхватил огромной ладонью ягодицы.
– Знаешь, в Уитли я даже мечтать не мог о том, что мы окажемся здесь, вот так. Ты так разозлилась на меня из-за этого моста.
– Это был момент слабости. «Ярость никогда не приводит ни к чему хорошему. Она лишь отдает нас во власть наших врагов».
Рука, ласкавшая ее, остановилась. Он насторожился.
– Я не очень-то силен в Шекспире, но, думаю, на обычном языке это означает, что мухи охотнее летят на мед, чем на уксус. Ты меня для этого сюда привезла, Келли? Ловить мух?
Келли внимательно изучала его сквозь опущенные ресницы. От любви тело ее расслабилось. Ум, однако, оставался ясным и цепким. Ее мозг никогда не расслаблялся.
– Ты считаешь, что я использую то, что вы, мужчины, называете женскими уловками, чтобы добиться своего, чтобы повлиять на тебя? О, глупый, глупый Уэйн! Я слишком ценю тебя как мужчину и уважаю, как политика, чтобы всерьез поверить, что такие уловки могут тебя поколебать. Даже если бы я и привыкла действовать такими методами.
– Прости. Мне не следовало так говорить.
Она приподнялась на локте, нависла над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128