– Я слышала, вы с сенатором вернулись довольно поздно.
– Наверное. Доктор, к которому он меня повез, – его старый приятель. Они давно не виделись, так что эта встреча стала чем-то вроде воссоединения старых друзей. Я расстроилась оттого, что он долго засиделся. Но, в конце концов, он был так любезен со всеми нами, а мы ему доставили сегодня столько хлопот. Я считала, что просто не могу жаловаться…
– Да, похоже, не можешь. – Крис смотрела на нее инквизиторским взглядом. – А что это за доктор, к которому вы ездили? В какой части озера он живет?
Келли слабо рассмеялась.
– Господи, Крис, я так отвратительно себя чувствовала, что ничего не замечала вокруг. Уэйн наверняка называл его по имени, но у меня как-то вылетело из головы. По-моему, Джек или что-то в этом роде.
– Что-то в этом роде…
– Спроси его самого. У меня глаза закрываются. Пожалуй, подремлю еще немного.
Она повернулась на бок, как бы отгородившись от Крис.
Лежа в темноте, Келли усиленно размышляла. Нельзя, нельзя недооценивать Крис. Она становится опасной. Надо избавиться от нее любыми способами. В крайнем случае, попытаться обезвредить.
Келли поужинала у себя в комнате – безвкусным куриным салатом, по предписанию строгой няни Хатауэй.
– После такого приступа, мэм, вам вообще следовало бы есть только жидкую пищу.
Но все эти мелкие лишения не казались слишком высокой платой за наслаждение, которое она испытала в этот день с Уэйном Гаррисоном.
Уэйн… С того самого момента, как Келли увидела письмо, каждый раз, когда она думала о нем, на ум приходили слова: «Всегда твоя, Эвелин». Она не испытывала ревности к неизвестной сопернице, но ее смущала именно неизвестность.
На следующее утро она проспала до девяти часов и проснулась свежей и отдохнувшей. Распахнула окно, с наслаждением потянулась. Прохладный утренний ветер с озера развевал ночную рубашку и волосы. Она сделала глубокий вдох, почувствовала, что каждая клеточка тела живет, дышит, наслаждается, каждый нерв вибрирует. Какая чудесная метаморфоза! До появления Уэйна Гаррисона в «Сагаморе» она встречала каждый новый день без всякой радости. Теперь даже в полусне, ранним утром, она с нетерпением ждала наступления нового дня.
В дверь тихонько постучали. Послышался голос Джейн Хатауэй:
– Миссис Мейджорс, вы спуститесь к завтраку?
– Наверное, нет, мисс Хатауэй, я только что проснулась. Спасибо, я позавтракаю позже. Съем что-нибудь легкое, как вы советовали.
Она приняла ванну и заколола волосы в тугой пучок. С такой прической она выглядела старше своих двадцати пяти лет и более уравновешенной. Решила надеть зеленое шелковое платье, которым Уэйн восхищался, когда увидел его в первый раз. Одеваясь, напевала популярную в этих местах песенку:
За домом и под деревом, под ближнею сосной
Красивый парень занимался любовью со мной.
Поцеловал меня раз, и другой, и третий…
Знаю, что нехорошо, но это лучше всего на свете.
Она спустилась в опустевшую столовую, заказала сок, кофе и булочку. Столик стоял у окна, из которого она видела, как Крис и мисс Хатауэй играют с Натаниэлем в мяч на пляже.
После завтрака она прошлась по открытой веранде, окружавшей отель. В дальнем углу Джулия Гаррисон вязала, сидя в кресле-качалке.
– Доброе утро, Джулия! Какой чудесный день, не правда ли? Беременная жена сенатора не разделяла ее энтузиазма.
– Если бы вас каждое утро мутило так же, как меня, день не казался бы вам таким прекрасным. А как вы себя чувствуете? На вашу внешность вчерашняя диспепсия никак не повлияла.
– Кажется, все прошло. Благодаря вашему мужу и его любезности. Ну и конечно, этому замечательному врачу, к которому он меня отвез. – Она украдкой оглядела веранду, лужайку, пляж. Уэйна нигде не было видно. – А как сенатор? Я бы хотела еще раз поблагодарить его за оказанную любезность.
Миссис Гаррисон опустила вязанье на колени и раздраженно ответила:
– Боюсь, у вас не будет такой возможности, миссис Мейджорс. По крайней мере, здесь. Уэйн уехал вчера вечером.
Келли удалось сохранить бесстрастное выражение лица и голоса.
– Сенатор уехал из «Сагамора»? Вчера он ничего об этом не говорил.
– Он и не собирался уезжать, пока не пришло специальное письмо. Какой-то политический кризис. У их партии проблемы с председателем совета в Трое.
– Понятно.
Келли машинально гладила рукой шею. Председатель совета в Трое? Перед глазами снова встали буквы на конверте, написанные женским почерком.
– Он сюда не вернется, – продолжала Джулия Гаррисон. – После Троя поедет прямо домой в Олбани. И тем лучше. По прогнозу весь остаток недели будет дождливым. Присядьте, миссис Мейджорс, поболтаем немного.
– Я бы с удовольствием, – солгала Келли, – но надо посмотреть, что там делает мой сын. Боюсь, как бы он не обвел и няню, и тетушку вокруг своего маленького пальчика.
– У вас чудесный ребенок. Могу только надеяться, что мой будет хотя бы наполовину так же красив.
Келли улыбнулась.
– Благодарю вас. Я уверена, что у вас будет красивый мальчик.
– Мальчик? – нахмурилась Джулия. – Я надеюсь, у меня родится девочка.
Келли ободряюще коснулась ее плеча.
– Значит, будет девочка. А теперь прошу извинить меня.
– До свидания, миссис Мейджорс.
Жена сенатора в некотором недоумении смотрела ей вслед. Все-таки странная она, эта Мейджорс.
Келли направилась к пляжу, но совсем не для того, чтобы найти Натаниэля. Она пошла в противоположную сторону от отеля, по узкой береговой полосе, не предназначенной для прогулок. На тропинке то и дело попадались камни, ветви деревьев, мусор, вынесенный водой из озера.
Она пыталась понять причину внезапного отъезда Гаррисона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128