ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Не плачь, Жозефина, ведь этим дела не поправишь. Я вижу, что будь твоя воля, ты помогла бы мне. Да, видно, уж нельзя. Прощай.
Старушка быстро вышла из комнаты. Начинало уже смеркаться, а господин Пипо все еще продолжал убирать что-то, все время отдавая Жозефине разные приказания и сопровождая их наставлениями. Может быть, он хотел доказать ей этим, что отпустить ее было действительно невозможно.
Наконец, однако, он собрался уйти и взялся уже за шляпу и палку.
Дверь снова быстро распахнулась и на пороге показался мушкетер, а вслед за ним появилось сияющее торжеством лицо Ренарды.
— Вот, поговорите с этим господином сами, господин маркиз? — вскричала она. — Пусть он вам повторит то, что осмелился сказать мне! Я не могу допустить, чтобы так отзывались о господах мушкетерах.
Шарль Пипо с невыразимым удивлением смотрел на мушкетера.
— Это вы ключник комнаты с серебром? — обратился к нему маркиз.
— Так точно, сударь.
— А я маркиз де Монфор.
— Да меня это не касается! — грубо возразил Пипо. — Что вам здесь угодно?
— Мне угодно вас, господин Пипо, или, вернее, просто Пипо, — ответил маркиз таким тоном, которого от него вообще не слыхивали, — я хочу поговорить с вами и вы останетесь здесь до тех пор, пока я этого захочу. Не думайте, чтобы я пришел к вам из-за пустяков, мой милый.
— Если вы намерены толковать опять о сиделке для раненого мушкетера, то я вам заранее, без всяких проволочек, скажу мой ответ. Придворная судомойка останется здесь. Я так ей приказываю и имею на это право, — вот и все!
— Да это все дело второстепенное, мой милый. А прежде вы мне ответите за то оскорбление, которое позволили себе нанести больному израненному мушкетеру. Ведь оскорбив его, вы тем самым оскорбили всех мушкетеров.
— Да ведь я не знал, господин маркиз…
— Однако, надо признаться, что вы плохо понимаете слово честь! Вы, может быть, думаете, что «буян» название лестнее и почетное?
— Нет. Но только я вовсе не хотел оскорблять… Да и что мне за дело до господ мушкетеров.
— Да уж, не отпирайтесь, господин Пипо, — от меня словами не отделаетесь. Вы оскорбили все мушкетерство, да еще в лице больного, израненного товарища. Так оставаться это не может! Поскольку дать удовлетворение на дуэли вы не можете, то будете привлечены к суду чести. Понимаете вы, что это такое?
— Да послушайте же, господин маркиз…
— Нет, нет! Не разыгрывайте, пожалуйста, угнетенную невинность. Повторяю вам, вас привлекут к суду чести, а что будет дальше — вы там сами узнаете.
— Да прошу же вас… Ну, к чему все это?..
— Мадемуазель Жозефина, проводите, пожалуйста, старую Ренарду сначала к доктору, а потом в замок. Ответственность за это я беру на себя, — обратился маркиз к Жозефине. — Ренарда говорит, что вы можете помочь ей ухаживать за одним больным, и я буду очень вам благодарен, если вы возьметесь за это. Она вас проводит.
— Да ведь господин ключник… — начала было Жозефина.
— Разобраться с господином Пипо вы уж предоставьте мне, — перебил ее маркиз, — и не беспокойтесь ни о чем. Ступайте только скорее в замок. Ведь хуже того, что вы потеряете ваше здешнее место, не может ничего случиться.
— Да, и она его лишится! — вскричал Пипо, видя, что на него не обращают ни малейшего внимания и приходя от этого в бешенство. — Даю вам мое честное слово, она у меня вылетит!
— И это тоже придется решать не вам, — спокойно возразил маркиз.
Между тем, Жозефина и Ренарда быстро вышли из комнаты с серебром.
— А кому же если не мне? Позвольте узнать? Вы, кажется, уж что-то очень много воображаете о себе из-за того, что вы маркиз, и придумали стращать меня каким-то судом чести. Уж не рассчитываете ли вы, что я от страха стану делать все, что вам вздумается? Очень ошибаетесь! Не бывать этому, — кричал Пипо в бешенстве, — да было бы вам известно, я буду отстаивать свои права, если даже для этого мне придется идти к хотя бы самому его эминенции кардиналу! А он ко мне очень расположен. Этого еще не доставало, чтобы первый встречный забирался сюда и распоряжался здесь, как ему угодно.
— Да ведь вы сами видите, что мое приказание исполнено, — придворная судомойка ушла.
— И больше не придет сюда, в этом я уверен.
— Мне не о чем больше говорить с вами, господин ключник, и так как я ухожу, то можете идти и вы, — проговорил маркиз с такой комичной важностью, что чуть сам не расхохотался над собой. — Советую вам приготовиться к тому, что от вас потребуют удовлетворения за оскорбление чести.
— К кардиналу, сейчас же пойду к кардиналу! Ведь это уже ни на что не похоже! Второй раз позволяют себе эти мушкетеры вмешиваться в мои дела. Пусть кардинал мне объяснит, в чем состоят мои права и обязанности и должен ли я позволять, чтобы меня так унижали! — кипятился Пипо, закрывая комнату. Он направлялся в Лувр, а по пути решил обдумать, что ему делать дальше.
А между тем Милон лежал в одной из комнат замка.
Раны его так болели, что он не мог ни уснуть, ни пошевелиться. За те дни, когда маркиз вез его в Париж и ухаживал за своим товарищем по оружию как опытная и преданная сиделка, здоровье его не особенно пострадало, но бородатое красивое лицо его стало гораздо бледнее, веселые добродушные глаза утратили свой обычный блеск.
Другого человека такие раны, без сомнения, свели бы в могилу. Но геркулесовское сложение Милона и его еще молодой и здоровый организм давали самые серьезные основания надеяться на то, что с помощью хорошего хирурга он вскоре поправится.
В первые дни, пока они вынуждены были пробыть в Лувре, маркиз сам, и довольно искусно, накладывал повязки и охлаждал раны. Но, наконец, Милон стал настоятельно требовать возвращения в Париж, да и маркизу нельзя было удлинять свой отпуск, а потому они и пустились в путь, но ехали медленно и осторожно и в конце концов счастливо прибыли в замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Старушка быстро вышла из комнаты. Начинало уже смеркаться, а господин Пипо все еще продолжал убирать что-то, все время отдавая Жозефине разные приказания и сопровождая их наставлениями. Может быть, он хотел доказать ей этим, что отпустить ее было действительно невозможно.
Наконец, однако, он собрался уйти и взялся уже за шляпу и палку.
Дверь снова быстро распахнулась и на пороге показался мушкетер, а вслед за ним появилось сияющее торжеством лицо Ренарды.
— Вот, поговорите с этим господином сами, господин маркиз? — вскричала она. — Пусть он вам повторит то, что осмелился сказать мне! Я не могу допустить, чтобы так отзывались о господах мушкетерах.
Шарль Пипо с невыразимым удивлением смотрел на мушкетера.
— Это вы ключник комнаты с серебром? — обратился к нему маркиз.
— Так точно, сударь.
— А я маркиз де Монфор.
— Да меня это не касается! — грубо возразил Пипо. — Что вам здесь угодно?
— Мне угодно вас, господин Пипо, или, вернее, просто Пипо, — ответил маркиз таким тоном, которого от него вообще не слыхивали, — я хочу поговорить с вами и вы останетесь здесь до тех пор, пока я этого захочу. Не думайте, чтобы я пришел к вам из-за пустяков, мой милый.
— Если вы намерены толковать опять о сиделке для раненого мушкетера, то я вам заранее, без всяких проволочек, скажу мой ответ. Придворная судомойка останется здесь. Я так ей приказываю и имею на это право, — вот и все!
— Да это все дело второстепенное, мой милый. А прежде вы мне ответите за то оскорбление, которое позволили себе нанести больному израненному мушкетеру. Ведь оскорбив его, вы тем самым оскорбили всех мушкетеров.
— Да ведь я не знал, господин маркиз…
— Однако, надо признаться, что вы плохо понимаете слово честь! Вы, может быть, думаете, что «буян» название лестнее и почетное?
— Нет. Но только я вовсе не хотел оскорблять… Да и что мне за дело до господ мушкетеров.
— Да уж, не отпирайтесь, господин Пипо, — от меня словами не отделаетесь. Вы оскорбили все мушкетерство, да еще в лице больного, израненного товарища. Так оставаться это не может! Поскольку дать удовлетворение на дуэли вы не можете, то будете привлечены к суду чести. Понимаете вы, что это такое?
— Да послушайте же, господин маркиз…
— Нет, нет! Не разыгрывайте, пожалуйста, угнетенную невинность. Повторяю вам, вас привлекут к суду чести, а что будет дальше — вы там сами узнаете.
— Да прошу же вас… Ну, к чему все это?..
— Мадемуазель Жозефина, проводите, пожалуйста, старую Ренарду сначала к доктору, а потом в замок. Ответственность за это я беру на себя, — обратился маркиз к Жозефине. — Ренарда говорит, что вы можете помочь ей ухаживать за одним больным, и я буду очень вам благодарен, если вы возьметесь за это. Она вас проводит.
— Да ведь господин ключник… — начала было Жозефина.
— Разобраться с господином Пипо вы уж предоставьте мне, — перебил ее маркиз, — и не беспокойтесь ни о чем. Ступайте только скорее в замок. Ведь хуже того, что вы потеряете ваше здешнее место, не может ничего случиться.
— Да, и она его лишится! — вскричал Пипо, видя, что на него не обращают ни малейшего внимания и приходя от этого в бешенство. — Даю вам мое честное слово, она у меня вылетит!
— И это тоже придется решать не вам, — спокойно возразил маркиз.
Между тем, Жозефина и Ренарда быстро вышли из комнаты с серебром.
— А кому же если не мне? Позвольте узнать? Вы, кажется, уж что-то очень много воображаете о себе из-за того, что вы маркиз, и придумали стращать меня каким-то судом чести. Уж не рассчитываете ли вы, что я от страха стану делать все, что вам вздумается? Очень ошибаетесь! Не бывать этому, — кричал Пипо в бешенстве, — да было бы вам известно, я буду отстаивать свои права, если даже для этого мне придется идти к хотя бы самому его эминенции кардиналу! А он ко мне очень расположен. Этого еще не доставало, чтобы первый встречный забирался сюда и распоряжался здесь, как ему угодно.
— Да ведь вы сами видите, что мое приказание исполнено, — придворная судомойка ушла.
— И больше не придет сюда, в этом я уверен.
— Мне не о чем больше говорить с вами, господин ключник, и так как я ухожу, то можете идти и вы, — проговорил маркиз с такой комичной важностью, что чуть сам не расхохотался над собой. — Советую вам приготовиться к тому, что от вас потребуют удовлетворения за оскорбление чести.
— К кардиналу, сейчас же пойду к кардиналу! Ведь это уже ни на что не похоже! Второй раз позволяют себе эти мушкетеры вмешиваться в мои дела. Пусть кардинал мне объяснит, в чем состоят мои права и обязанности и должен ли я позволять, чтобы меня так унижали! — кипятился Пипо, закрывая комнату. Он направлялся в Лувр, а по пути решил обдумать, что ему делать дальше.
А между тем Милон лежал в одной из комнат замка.
Раны его так болели, что он не мог ни уснуть, ни пошевелиться. За те дни, когда маркиз вез его в Париж и ухаживал за своим товарищем по оружию как опытная и преданная сиделка, здоровье его не особенно пострадало, но бородатое красивое лицо его стало гораздо бледнее, веселые добродушные глаза утратили свой обычный блеск.
Другого человека такие раны, без сомнения, свели бы в могилу. Но геркулесовское сложение Милона и его еще молодой и здоровый организм давали самые серьезные основания надеяться на то, что с помощью хорошего хирурга он вскоре поправится.
В первые дни, пока они вынуждены были пробыть в Лувре, маркиз сам, и довольно искусно, накладывал повязки и охлаждал раны. Но, наконец, Милон стал настоятельно требовать возвращения в Париж, да и маркизу нельзя было удлинять свой отпуск, а потому они и пустились в путь, но ехали медленно и осторожно и в конце концов счастливо прибыли в замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122