Нинон сидела с его эминенцией в своем роскошном, изящно убранном будуаре.
Она отлично умела привязать к себе даже таких умных людей, как Ришелье, очаровывая не одной только красотой и прелестью обращения, но и своим остроумием, музыкой и пением.
Кардинал так любил бывать у нее, что часто просиживал с нею часами, до поздней ночи.
В тот вечер, о котором мы говорим, Ришелье любовался нежностью ее кожи, прозрачной белизной лица и легким румянцем щек.
— Какую чудесную воду вы употребляете, Нинон, чтобы придать себе такой прелестный цвет лица, — сказал он. — Француженки, наверное, были бы мне очень благодарны, если бы я открыл им эту тайну.
— Вижу, ваша эминенция, вы хотите приобрести себе нового союзника, вы лучше, чем кто-нибудь, знаете: на чьей стороне женщины, тот сильнее всех! Но я не скрываю своих пристрастий и не хочу мешать другим женщинам, пойдемте, я покажу вам мою уборную. Пойдемте, ваша эминенция!
Кардинал пошел за прекрасной Нинон в одну из соседних комнат.
При входе в будуар они не услышали ни запаха розового масла, ни духов, в комнате не было даже обычного столика с флаконами и баночками — там стоял обыкновенный чистенький умывальник со всеми необходимыми принадлежностями.
— Вот, ваша эминенция, — сказала она, — мои секретные протирания. Они состоят из холодной ключевой воды и толстого полотенца, которым я натираю кожу. Сообщите эти средства француженкам. Этому не поверят, но вы лично убедились, что я не лгу!
Ришелье, взяв под руку прелестную, смеющуюся Нинон, вернулся в будуар.
В эту минуту вошла горничная и доложила, что пришел какой-то человек, желающий непременно видеть кардинала по очень важному делу.
— Кто такой? — спросил Ришелье.
— Какой-то Калебассе, ваша эминенция.
— О, так я должен извиниться перед вами, милая Нинон! — обратился он с улыбкой к хорошенькой хозяйке. — Этому господину Калебассе мне надо уделить несколько минут. Позвольте, дорогая моя, принять его в одной из соседних комнат!
Нинон велела горничной зажечь лампы в соседней комнате и привести туда Калебассе.
Ришелье поцеловал маленькую ручку Нинон и вышел к Калебассе, встретившему его низкими поклонами.
— Я должен сейчас сообщить все вам, — сказал он, — я не могу быть спокойным, до завтра ждать никак нельзя.
— Что же вы такое узнали, любезный друг? Папа Калебассе поклонился, и лицо его просияло.
— Ваша эминенция, вы останетесь мною довольны.
— У вас такое серьезное лицо, что случилось?
— Мне, наконец, удалось сегодня узнать, кто были те двое вельмож.
— Разговор которых вы тогда слышали? Папа Калебассе таинственно кивнул головой.
— Я их, наконец, опять видел сегодня.
— Где?
— Они шли в Люксембургский дворец.
— А!.. У них там должно быть много дел.
— Союзники… — сказал с интимным жестом, понизив голос, папа Калебассе.
— Что? Союзники? Что это значит?
— Заговор, ваша эминенция!
— Может быть, вы и не совсем ошибаетесь, — сказал, улыбнувшись, Ришелье. — Но как же вы это узнали?
— В Люксембургском дворце что-то затевается, ваша эминенция, — сказал Калебассе, делая многозначительное лицо и понижая голос, — там заговор составляют.
— Простите меня, вы думаете?
— Против вашей эминенции.
— Кто же были двое вельмож, которых вы тогда подслушали?
— Увидев сегодня, что они опять идут во дворец, я побежал к дворецкому и спросил, не возбуждая в нем подозрения, их фамилии.
— С чего же вы начали, друг мой?
— Я предложил ему дыни, он их очень любит, разговорился с ним и выспросил его обо всем.
— И кого же он назвал?
— Я отлично запомнил их имена, ваша эминенция! Один был маркиз де Сен-Марс, а другой его приятель — господин де Ту.
Глаза Ришелье сверкнули… доказательство, что известие заинтересовало его.
— Дворецкий не ошибся? — спросил он.
— Нет, ваша эминенция, его слова подтвердились: эти господа были у герцога Орлеанского.
— Теперь скажите мне, любезный друг, как вы узнали о заговоре?
— Я недавно слышал разговор этих господ, ваша эминенция, а сегодня узнал, что во дворце старой королевы нечто затевают. У них там создаются разные планы, ваша эминенция. Они хотят свергнуть вас.
— Вы преувеличиваете, любезный друг! На чем вы основываете свои догадки?
— Не могу объяснить вашей эминенции этого, но такой умный человек, как вы, сразу должен понять в чем тут дело, когда знатные вельможи ведут такие разговоры и сходятся в Люксембургском дворце.
Ришелье невольно улыбнулся.
Он больше узнал из слов старого фруктовщика, чем тот предполагал.
Кардинал видел на придворном балу насмешливые улыбки Сен-Марса, де Ту и понял, что они против него.
Ему ведь известны были тайные планы королевы-матери и герцога Орлеанского, их тайные встречи с герцогом Бульонским и другими гражданами.
Он узнал, что маршал Марильяк был в Люксембургском дворце и в то же время отказался сообщить ему о результате смотра. Все это, вместе с тем, что сообщил фруктовщик, заставляло серьезно отнестись к известию о заговоре.
— Благодарю вас за услугу, — сказал он папе Калебассе, милостиво подавая ему руку, которую тот поцеловал, — продолжайте следить и завтра и послезавтра приходите сообщить все, что узнаете, ко мне в отель. Я награжу вас за труды!
Ришелье отпустил осчастливленного фруктовщика и вернулся, как ни в чем не бывало, к Нинон Ланкло. Она стала расспрашивать его.
— Нашлись кроты, — сказал он, садясь возле нее, — желающие рыть мне яму, но, я думаю, что они сами в нее попадут. Это, однако же, не должно мешать нам, дорогая Нинон.
Я не позволю портить себе часы, которые провожу здесь с вами. Спойте мне одну из ваших хорошеньких песенок и дайте возможность поблагодарить вас за это поцелуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122