– Да что ты говоришь? – Дункан больше не мог сдерживать ярость. – Ты понимаешь, что в каких-то трех жалких милях отсюда стоят лагерем пятнадцать тысяч человек, готовых к сражению? – Он содрогнулся. Интересно, а что она наплела своим стражникам, чтобы они привезли ее сюда?
Джинни свела брови, неуверенно глядя на него.
– Отсюда до Стратбоги день езды…
– Хантли уже не в Стратбоги, он в Охиндоне.
Джинни побледнела и закусила губу, Дункан пытался разобраться в чувствах, бушевавших у него в душе с момента, когда он прочитал ее записку. Он с преувеличенным терпением вздохнул.
– Так зачем ты здесь, Джинни?
Девушка встала и повернулась к окну, выпрямив спину и упершись дрожащими руками в тонкую талию.
– Нам нужно бежать прямо сейчас. Через несколько дней будет уже поздно.
Дункан стиснул зубы.
– И для этого ты примчалась сюда? – Он помолчал, просто не в силах поверить, что девушка поступила так неосмотрительно.
Джинни всматривалась в его лицо, в глазах ее закипали слезы.
– Пожалуйста. Прошу тебя, поверь мне.
– Почему? Потому что у тебя дурное предчувствие? Я тебе верю, но ты просишь о невозможном. Я вернусь, как и обещал, через несколько дней…
– Да как ты не понимаешь? – отчаянно вскричала Джинни. – Тогда будет слишком поздно! Мы должны бежать сейчас!
Похоже, ее страх усиливался, становился безрассудным.
– За этим кроется что-то еще, Джинни? Какая-то другая причина?
– Нет, – возразила она, решительно замотав головой. Слишком решительно. Дункан пристально посмотрел на нее, гадая, не скрывает ли она что-то…
Нет. Он вспомнил, какой испуганной она была, когда он уезжал. Здесь нет ничего, кроме страха юной девушки потерять любимого. Ему казалось, что она уяснила: он идет сражаться, но, похоже, ничего не поняла. Война – мужское дело! А удел женщин – ждать любимых.
Дункан расцепил ее руки, обнимавшие его за шею, и отодвинул Джинни от себя.
– Возвращайся домой. Я.приеду, когда сражение окончится.
– Нет! Ты должен меня выслушать! – Джинни вцепилась ему в руку и крепко ее сжала. – Случится что-то ужасное, и я не хочу, чтобы ты оказался замешан. – Ее голос наполнялся отчаянием. – Пожалуйста, если ты меня любишь. – По щекам девушки поползли слезы.
Страх, паника и отчаяние слились в последнюю попытку заставить его понять то, что она не могла объяснить: если он уйдет сейчас, то может никогда не вернуться.
– Дункан, подожди, ты не можешь уйти. Я…
«Боже милостивый, что я такое говорю?! Как же заставить его понять, не предав при этом отца и не подвергнув опасности его жизнь и жизни остальных членов клана?»
Для нее ровным счетом ничего не значил религиозный спор между Хантли и королем. Это была какая-то схоластика. Единственное, что имело значение, – двое мужчин, стоявших по разные стороны баррикад. Как ей защитить их обоих?
Расскажи она Дункану о том, что подслушала, он сочтет своим долгом сообщить своему кузену об измене ее отца. Уж настолько она его знала. Дункан не будет стоять в стороне и не допустит, чтобы виновные остались безнаказанными. Человек такой честности и достоинства, как Дункан, не скажет, что предательство ее отца заслуживает милосердия. Дункан поступит по справедливости, и не важно, чего это будет стоить ему лично.
Но если она ничего не скажет Дункану и не сумеет его удержать, из-за предательства отца жизнь Дункана подвергнется серьезной опасности.
Она оказалась в очень сложном положений, разрываясь между двумя любимыми мужчинами. Так или иначе, она проиграет.
Дункан оглянулся. Его красивое лицо было полно холодной решимости.
– Я должен идти, Джинни. Ты все усложняешь… Джинни подбежала к Дункану и положила ладонь ему на руку. По лицу текли горячие слезы страха и отчаяния. Джинни посмотрела на него, вложив в этот взгляд всю свою любовь.
– Прошу тебя! Ты не можешь покинуть меня так легко! Не зная, что еще сделать, Джинни метнулась вперед и встала между Дунканом и дверью.
Она прильнула к его затянутой в доспехи груди, но Дункан не смотрел на нее. Лицо у него было каменным и непроницаемым, и волнение выдавала только жилка, дергавшаяся на щеке.
– Пожалуйста, не сердись на меня, – умоляла Джинни. Ее душили слезы. – Я понимаю, ты думаешь, что я дурочка, и с моей стороны было глупо приезжать сюда. Я могу объяснить. – Грудь ее высоко вздымалась, она всхлипывала и прерывисто дышала. – Я так боюсь!
Может быть, на него подействовала искренность ее эмоций, но внезапно Дункан обнял Джинни, и она тут же ощутила себя в безопасности. Дункан погладил ее по голове и успокаивающим голосом пробормотал:
– Я понимаю, любовь моя, я все понимаю. Но доверься мне.
Он наклонил голову и прильнул к ее губам, целуя ее нежно, мучительно ласково, утешая, лаская своими теплыми мягкими губами. В его надежных объятиях Джинни точно знала, что все будет хорошо.
Тепло его тела согревало ее, прогоняло холод – так утреннее солнце разгоняет тучи.
«Не отпускай его…»
Джинни прижалась к Дункану, ища поддержки в его могучей силе. Доспехи впивались в ее тело, но она не обращала на это внимания. Он был таким твердым и надежным, как скала в штормящем море, и пока Джинни может за него держаться, с ней ничего не случится.
Дункан застонал, чувствуя, что хочет ее, запустил пальцы в ее волосы и прижал голову Джинни к себе, крепче впиваясь в ее губы.
От него так волнующе пахло. Джинни вдыхала аромат ветра и солнца, тот мощный первозданный запах, который только усиливал ее страсть. Он наполнял ее сознание порочными мыслями. Она хотела почувствовать прижавшееся к ней обнаженное тело Дункана, хотела скользить губами и языком по его груди, наслаждаться соленым привкусом его разгоряченной кожи, хотела, чтобы он входил в нее, доводя их обоих до безумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95