Лицо Колина было бледным, в потеках грязи и крови, взгляд блуждающим. Похоже, его потрясли события дня. Что ж, Дункан не мог винить брата за это.
– Он жив, – ответил Колин. Дункан с облегчением вздохнул, однако следующие слова брата все испортили. – Но не приходил в себя с тех пор, как его унесли с поля боя.
– Где он? Я должен пойти к нему.
– В спальне лэрда, – отозвался Аргайлл. – Но сначала и хочу услышать твой доклад.
Дункан перечислил события, происшедшие после того, как кузен покинул поле боя, особо подчеркнув мужество и силу духа Маклейна и его людей.
– А где Маклейн? Почему он не явился сюда, чтобы самому обо всем доложить?! – сердито воскликнул Арчи.
– Его ранили в руку, сейчас обрабатывают рану.
– Наши потери?
Дункан посмотрел ему в глаза.
– По меньшей мере пятьсот человек. – Упоминать о неопытных ополченцах, тысячами бежавших при первом же пушечном выстреле, он не стал.
– А у Хантли?
– Намного меньше. – Дункан предполагал, что не больше двух десятков, причем половину он приписывал себе со своими людьми.
Взгляд Арчи посуровел, глаза сверкали, как черный оникс.
– Они знали наши позиции. И наш план сражения. Послышалось согласное бормотание, а Кэмпбелл из Коудора сказал:
– Да. Как будто у них была карта, с такой точностью они предвидели все наши передвижения. Наверное, это дело рук Гранта. – Он пожал плечами. – Должно быть, вчера после совета он послал к ним человека.
Упоминание о Гранте окончательно выбило Аргайлла из колеи. Его лицо побагровело.
– Грязная лживая гадина! – Он ударил кулаком по столу. – Надо выяснить, кто вчера вечером куда-то отъезжал!
Дункан беззвучно выругался, понадеявшись, что никто не видел, как он покидал позиции. Ему не хотелось объясняться по поводу свидания с Джинни. Особенно сейчас.
– Если это все, кузен, я пойду к отцу.
– Иди, – ответил Аргайлл, махнув рукой. Дункан уже подошел к двери, когда Арчи остановил его: – Погоди. Сначала оставь здесь карту.
Дункан вытащил из сумки пергамент, протянул его кузену и снова повернулся к двери, но Аргайлл произнес:
– Что это? Записка?
Проклятие! Торопясь увидеть отца, он, должно быть, случайно отдал Арчи записку Джинни.
С бесстрастным лицом Дункан снова открыл сумку и начал перебирать содержимое. И нахмурился. Где она?
– Что-то не так? – спросил Аргайлл, и в его голосе послышалась неуверенность.
– Не могу найти карту. Вероятно, я выронил ее во время сражения.
Если в комнате и раньше было тихо, то теперь повисла мертвая тишина. Дункану не требовалось смотреть по сторонам, он и так знал, что все взгляды устремлены на него. Дункана охватила ярость. Многие в этой комнате подозревают его только потому, что у него нечистая кровь! Но Арчи никогда не усомнится в его верности. Действия Дункана на поле боя говорят сами за себя, и пусть хоть кто-то из них осмелится сказать что-нибудь другое.
Он протянул руку, чтобы забрать свою записку, но кузен колебался. Дункану захотелось вырвать ее, но если так поступить, они решат, что он что-то скрывает.
– От кого она? Похоже на женский почерк. Дункан стиснул зубы и выпятил челюсть.
– Это мое личное дело.
И только когда кузен развернул записку и начал ее читать, Дункан вспомнил, что там написано. «Приходи скорее… мы должны действовать немедленно». Эти слова возбудят вопросы даже у самых верных людей.
Кузен посмотрел на него со странным выражением.
– Когда это доставили?
Дункан не стал врать и выкручиваться:
– Вчера вечером. – После совета? – Да.
– Я предупреждал тебя – ничто не должно мешать тебе выполнять свой долг. Может быть, тебе следовало больше заниматься отцом, а не дочерью? Убедить Гранта присоединиться к нам было поручено тебе.
Дункан услышал, как громко вздохнул Колин – тот понял, на что намекает Аргайлл. Проклятие! Он не хотел, чтобы Колин вот так узнал об этом.
На лице брата отразилось настоящее потрясение.
– Джинни Грант? Вчерашнюю ночь ты провел с девушкой, с которой я обручен? – спросил Колйн, и в голосе его звучало обвинение.
– Ты ни с кем не обручен. Все очень сложно, я объясню, клянусь, но позже. – Дункан снова посмотрел на Аргайлла. – Мои отношения с дочерью Гранта никак не связаны с этим. – Не так-то легко преодолеть недоверие кузена. – Если ты хочешь в чем-нибудь обвинить меня, Арчи, – говори. Иначе я пойду к отцу. – «Который принял на себя пулю, предназначенную тебе». Впрочем, об этом Дункан промолчал.
Он подождал. Кузен так ни слова и не сказал, и тогда Дункан повернулся и вышел из комнаты. Арчи ни в чем его не обвинял, но и защищать не стал. После всего пережитого за этот день было особенно больно осознавать, что кузен может его подозревать.
Неужели Аргайлл в самом деле думает, что он способен на предательство? Нет, причиной тому его отчаяние и гнев. Когда кузен успокоится, он увидит правду. Арчи никогда не приносит извинений, но Дункан знал, что кузен найдет способ загладить свою вину.
Следующие два дня Дункан не отходил от постели отца, отлучившись только для того, чтобы смыть со своего измученного тела следы сражения.
Отец лежал на огромной кровати неподвижно, обескровленный, и казалось, что он усыхал на глазах. Кровотечение прекратилось, но он так и не приходил в сознание. Лекарь предупредил, что может и не прийти. Однако Дункан не отходил от отца в надежде, что тот все-таки очнется.
Послали за Джейми и Элизабет, но они пока не приехали. Аргайлл и Колин заходили часто, но почти не разговаривали. Похоже, пока Дункан отсутствовал, Аргайлл приказал Колину сопровождать его, когда прибудет король Яков. Король был в ярости – его привело в бешенство преждевременное нападение Аргайлла, а также предательство Гранта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95