Дункан будет жить, а она все-таки хоть как-то примирится с прошлым.
Может быть, теперь у нее есть надежда на будущее.
На следующее утро Дункан проснулся, чувствуя себя так, словно его несколько раз прогнали сквозь строй. Все тело болело, он ощущал слабость, но был жив.
У него не в первый раз начиналась горячка после ранения, но если верить самочувствию, он еще никогда не был так близок к смерти.
– Ты очнулся. – Старая знахарка, сидевшая в углу, должно быть, услышала, как он пошевелился.
Дункан нахмурился, ощутив странный укол разочарования. Он думал…
Неужели Джинни у его постели ему только примерещилась?
– Должно быть, ты хочешь пить? – сказала старушка, протягивая ему кубок с водой.
– Да, – ответил он. – И принять ванну, если это возможно.
Старушка фыркнула.
– Не терпится помыться, да?
– Это еще мягко сказано.
– Леди так и предположила, поэтому, не дожидаясь твоей просьбы, велела принести сюда ванну, когда ты очнешься. Бет о тебе позаботится.
– А леди Гордон? – неожиданно для самого себя спросил Дункан.
– Которая? – Дункан вопросительно вскинул бровь, и старушка объяснила: – Маркиза гостит в замке после смерти лэрда.
Жена Хантли… здесь? Черт! Они когда-то встречались, много лет назад. И хотя она вряд ли запомнила внебрачного сына Кэмпбелла, лучше всячески избегать ее. Эта бой-баба такая же грозная, как и ее муж, и расправляется с врагами беспощадно.
– Мистрис? – поинтересовался Дункан. Знахарка прищурилась.
– Наслаждается заслуженным сном. Она три дня не отходила от твоей постели. И я не позволю тебе ее беспокоить…
– Нет-нет, – перебил старушку Дункан. – Я и не собирался. – Он с трудом скрыл радость, значит, это ему не померещилось в бреду. Джинни действительно была здесь.
Конечно, он не собирался придавать этому слишком большое значение, но, может быть, она не настолько бездушна, как он думал. Почему-то это казалось важным.
Знахарка внимательно посмотрела на него и, словно прочитав его мысли, заметила:
– Ничего тут такого нет. Она сделала бы это для любого.
Дункан услышал в ее словах предостережение, полностью отвечавшее его мыслям, – не стоит придавать большого значения такому самопожертвованию.
Старушка нахмурилась.
– Хотя для нее это было нелегко после недавней смерти мужа.
Дункан напрягся. Он не хотел думать о Френсисе Гордоне, но не удержался и спросил:
– А как он умер?
В своем письме Лиззи не сообщила никаких подробностей.
– Горячка, – напрямик ответила знахарка. – Он слегка поранил руку, когда тренировался с мечом, и рана загноилась. Леди чуть не умерла вслед за ним, так отчаянно она боролась за его жизнь.
В груди все сжалось. Должно быть, Джинни очень сильно любила мужа, раз выказала ему такую преданность.
Он нахмурился. По какой-то странной причине Дункан не мог не думать, что здесь что-то не так. Его вновь начали обуревать сомнения. До сих пор он ни разу не позволил себе задаться вопросом: а вдруг он ошибался? Слишком ужасны были последствия, чтобы о них думать. «Ты меня бросил». Эхо ее голоса и сейчас отдавалось в его ушах, и по спине пополз холодок.
Но если его предала не Джинни, то кто?
Джинни услышала голоса, поднимаясь вверх по лестнице. Кожаный мешок с пожитками Дункана висел у нее на плече. Джинни удивлялась тому, как легко у нее на сердце. Горячка Дункана заставила ее признать кое-какие суровые истины. Она вовсе не преодолела свои чувства к нему, как думала раньше, просто долго загоняла их внутрь. Никогда не пыталась разобраться в боли, которую он ей причинил, подавляла гнев и горечь – все ради ребенка, которого носила. Но вид Дункана, такого близкого к смерти, словно он спустил все эти чувства с поводка, причем с силой, поразившей Джинни, потряс ее.
Джинни уже добралась до верхней площадки, как вдруг услышала его низкий рокочущий смех и застыла на месте. В груди защемило. Она ведь забыла этот смех. Забыла, как он на нее действовал. Как заставлял чувствовать себя единственной женщиной на земле.
Она закусила губу. Интересно, что заставило его так смеяться?..
Джинни сделала еще несколько шагов, и ответ сделался до боли очевиден. Джинни судорожно вздохнула. Боль оказалась столь же сильной, сколь и неожиданной.
Посреди комнаты стояла ванна, в ней по колено в воде Дункан, совершенно голый, только бедра обмотаны влажным полотенцем, а к его груди припала юная нянька, Бет. Его мускулистые руки обнимали девушку. Они хохотали, и щеки хорошенькой белокурой девицы порозовели, что очень ей шло.
Дункан и Бет разом обернулись, услышав, как она ахнула, и мгновенно (виновато?) посерьезнели. Как всегда, непроницаемое лицо Дункана не позволяло проникнуть в его мысли, но на лице Бет появилось то же самое выражение, что часто возникало у Эллы, когда ее заставали с рукой, засунутой в вазу со сластями. Джинни называла его «я-ничего-не-делала».
Дункан отпустил девушку, и она быстро шагнула назад. Все ее платье спереди вымокло, обрисовывая очертания юных упругих грудей.
– Я поскользнулся, – объяснил Дункан. – И едва не упал в ванну вместе с малышкой Бет.
– Понятно, – скептически произнесла Джинни, чувствуя себя занудливой старой клячей вроде собственной свекрови. Почему она так по-дурацки себя ведет? Нет ничего необычного в том, что служанка помогает раненому господину искупаться. Джинни же сама это предложила.
Вспомнив, зачем пришла, Джинни скинула с плеча мешок.
– Я принесла твои вещи.
Он ухмыльнулся. Непослушная прядь мокрых волос упала на лицо. Джинни тотчас же вспомнила озеро, и боль в груди усилилась.
– Ну спасибо. Я как раз хотел попросить Бет принести их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95