Неожиданно у него зашевелилось ужасное подозрение.
- А вы, случайно, не журналисты?
Они громко рассмеялись.
- О нет, мой милый, - сказала Карла.
Ему стало стыдно.
- Дядя Омар не переносит... не переносил шумихи. Он всегда был так
осторожен. Он платил одной фирме в Нью-Йорке тридцать тысяч долларов в
год, только чтобы его имя никогда не упоминалось в газетах. Но люди
любопытны. Самый незначительный слух об Омаре Креппсе они умели раздуть в
шумный скандал, что приводило дядюшку в страшную ярость.
Карла мягко накрыла его руку своей.
- Но, дорогой Кирби, теперь ведь это не имеет значения?
- Я думаю, да.
- Мой брат и я не журналисты, но конечно, вы можете побеседовать и с
журналистами. Вы вправе рассказать всему миру о том, как ужасно он с вами
поступил, какой черной неблагодарностью отплатил за все годы бескорыстной
привязанности.
Она так хорошо все понимала, что Кирби захотелось плакать. Но нечто в
ее словах вызвало в нем угрызения совести:
- Была ли она, эта привязанность, такой уж бескорыстной? Когда у тебя
дядя стоит пятьдесят миллионов долларов...
- Но ты рассказал нам, что не раз убегал от него, - сказал Джозеф.
Карла убрала руку. Кирби так не хватало ее тепла.
- Однако я всегда возвращался, - признался он. - Дядюшка говорил, что
нуждается во мне. Он не давал мне ни минуты покоя. Я не мог вести
нормальную жизнь. Дурацкие поручения, для выполнения которых мне
приходилось без конца разъезжать по всему миру. Так продолжалось целых
одиннадцать лет, с тех пор как я закончил колледж. Но даже во время учебы
он указывал мне, какие курсы изучать. Старик распоряжался всей моей
жизнью.
- Вы рассказывали нам об этом, дорогой, - сказала Карла дрогнувшим
голосом. - О годах своего героического самоотречения.
- И после всего, - возмущенно сказал Джозеф, - после всего - ни
гроша!
Яркий свет восходящего солнца начал резать Кирби глаза, и он
зажмурился. А когда вновь их открыл, Джозеф и Карла уже поднялись. Джозеф
направился к бармену. Карла тронула Кирби за плечо.
- Пошли, дорогой. Вы сильно измучены.
Он пошел вслед за ней, не задавая вопросов, сквозь стеклянные двери,
через огромный и незнакомый вестибюль. В нескольких шагах от лифта Кирби
остановился. Женщина вопросительно взглянула на него. Ее лицо было столь
восхитительно прекрасно, серовато зеленые глаза - огромны, влажные губы -
маняще приоткрыты, светлые волосы столь великолепны, - что на мгновение он
позабыл, о чем хотел спросить.
- Что, дорогой? - поинтересовалась она, заметив его смущение и
некоторое замешательство.
- Разве я останусь здесь?
- Джозеф думает, что так будет лучше.
- А где же он?
- Мы уже попрощались с ним, дорогой Кирби.
- Да? Разве?
- Идемте, дорогой, - с мягкой настойчивостью произнесла она.
Лифт поднимался в благоухающей шелковистой тишине. Они миновали
длинный коридор. Карла достала ключ из инкрустированной перламутровой
сумочки и впустила Кирби в номер; потом заботливо прикрыла ставни, чтобы
избавить его глаза от раздражающих лучей восходящего солнца, и прошла в
спальню. Кровать была расстелена. Новая пижама и целый набор туалетных
принадлежностей лежали наготове.
- Джозеф позаботился обо всем, - сказала она. - Когда-то у него было
несколько отелей, но скоро они ему наскучили, и он их продал. Кирби,
дорогой, вам нужно принять горячий душ. Потом вы можете поспать.
Когда он вернулся в спальню в своей новой пижаме, она уже ждала его
там, переодетая в пеньюар из какой-то мягкой золотистой ткани. Без туфель
на шпильках она показалась ему совсем маленькой. Облегающий пеньюар
подчеркивал фигуру, от которой сладко затуманились бы даже объективы
видавших виды фотографов, поставляющих ежедневную продукцию в модные
журналы. Хотя каждое биение пульса все еще отзывалось болью в голове,
словно кто-то равномерно стукал его по макушке, он был очарован, как юный
жених. Здесь, с ним наедине, находилась прелестная женщина, благоухающая и
искушенная. Овладеть ею, болтая всякую чушь, было невозможно. Взбадривая
себя воспоминаниями о Кэри Гранте <знаменитый американский актер, играющий
героев-любовников>, он неторопливо шагнул к ней, пытаясь изобразить нежную
и многообещающую улыбку.
Но по дороге он с размаха ударился пальцами босой ноги о ножку стола,
потерял равновесие и с воплем ухватился за Карлу - просто затем, чтобы не
упасть. От неожиданности она с криком отскочила в сторону, тогда как
Кирби, пытаясь удержаться на ногах, продолжал цепляться за ее пеньюар. На
мгновение они застыли в немыслимой позе - словно партнеры в фигурном
катании, выполняющие сложный пируэт. Затем раздался треск рвущейся ткани,
и Кирби, падая на пол, успел заметить, что она выскользнула из пеньюара,
ударилась о край кровати, перелетела через нее и скатилась в угол.
Он сел, отпихнул скомканный пеньюар в сторону, и, стеная, ухватился
обеими руками за ногу.
Растрепанная голова медленно показалась из-за кровати. Карла
изумленно смотрела на него, широко раскрыв глаза.
- Дорогой, - сказала она, - ты такой импульсивный!
- Сделай доброе дело - помолчи, - простонал он, краснея и не глядя в
ее сторону. - Давай обойдемся без шуточек.
- Ты что, всегда так поступаешь?
- Боже мой, да с тех пор, как я себя помню, - уже смущенно
пробормотал Кирби, - обязательно со мной что-нибудь случается. Обычно я
просто убегаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82