Бонни Ли в кухне принялась что-то тихонько напевать. Когда она пела,
ее голос становился низким. Мелодия и слова песни показались ему ужасно
знакомыми.
- Билли! <знаменитая американская джазовая певица> - осенило его.
Она повернулась и улыбнулась ему сквозь дверной проем.
- Господь сохрани ее душу! Я крутила ее пластинки до тех пор, пока
они не начинали хрипеть. Тогда я покупала новые. И так без конца. Если б
не они, я никогда бы не сделала карьеры, милый. У тебя есть какие-нибудь
любимые ее песни?
- "Господь благослови Чили".
Бонни Ли радостно всплеснула руками.
- Вот совпадение! Кирк, милый, это же моя песня! Семь тысяч раз я
пела ее для себя и для зрителей, и всегда у меня заново начинало щемить
сердце. Когда я думала об этой несчастной брошенной девушке, о том, как
обошлась с ней жизнь, я готова была заплакать. Мы поедим, и я спою тебе
эту песню. Ты закроешь глаза, и тебе покажется, что Билли вернулась.
Послушай, здесь есть красное бургундское. Хочешь, я принесу его со льдом,
в длинном бокале?
- С удовольствием, Бонни Ли.
Она принесла на подносе толстые бутерброды с ветчиной и вино в
высоких бокалах. В жизни он не ел ничего более вкусного!
- Я ночной человек, - говорила Бонни Ли, энергично работая челюстями.
- Три часа, четыре - я быка могу в это время съесть.
- Но на солнце ты тоже немало времени проводишь.
- Угу! Обычно я ставлю будильник на полдень. По пять раз проплываю
пятьдесят метров в бассейне, а в промежутках поджариваюсь. Держит в форме,
как ты считаешь?
- В отличной форме, Бонни Ли.
Она унесла поднос и принесла еще вина. Когда и это было выпито, Бонни
Ли отставила бокалы в сторону и сказала:
- А теперь закрой глаза и послушай Билли.
Она красиво спела песню. Голос был мягким и нежным. Пела она с
закрытыми глазами, слегка раскачиваясь.
- "...Настоящая любовь, как хлеба корка. Ничего не поможет тебе, не
бери слишком много..."
Взяв последнюю ноту, она открыла заблестевшие глаза.
- Тебе понравилось, Кирк, милый? Ты ведь все знаешь о Билли, ты
попросил именно эту песню - и все, что началось так ужасно, вдруг
совершенно изменилось. Чувствуешь?
- Да, Бонни Ли.
- Я страшно не хочу, чтобы ты неправильно меня понял, Кирк. Ведь это
действительно первый раз в моей жизни, когда я была знакома с мужчиной так
недолго.
- Я все правильно понимаю, Бонни Ли.
Она спрыгнула с кровати, выключила свет и в темноте вернулась назад.
Немного погодя она спросила:
- Кирк, милый, почему тебя всего так трясет?
И еще немного погодя:
- Знаешь, у тебя руки как лед.
И еще немного позже:
- Милый, неужели это для тебя так много значит?
И когда она поняла, что действительно так, то нежно прошептала:
- Тогда для меня это значит в десять раз больше. О чем я сейчас тебе
скажу. Слушай. Пресвятая дева Мария, я по уши влюбилась в этого
светловолосого, то холодного, то вспыльчивого янки с дурным характером,
игрока, оставшегося без работы, но такого сладостно-нежного, что я в любой
момент готова заплакать. А теперь все, больше никаких разговоров...

8
Оса величиной с чайку уселась в нескольких дюймах от его лица. У осы
была широкая нахальная рожа, серо-зеленые глаза, длинные густые
молочно-белые волосы и пухлый рот, густо намазанный помадой. Она зло
причмокивала губами и покачивала жалом. Еще у нее были большие жесткие
крылья, которые казались сделанными из фарфора. Время от времени крылья
начинали вибрировать, издавая резкий звук, и становились почти невидимыми.
Вдруг оса исчезла. Звенел телефон. Кирби сел, чувствуя себя
затерянным во времени и пространстве, и в любой момент ожидая нового
нападения гигантской осы.
Он сидел на огромной кровати в затененной комнате, в которую
пробивались лучи утреннего солнца. Еще не до конца очнувшись, весь в
невольном смятении после сна, Кирби механически считал звонки телефона.
Внезапно на противоположном краю кровати он увидел то, что заставило его
вздрогнуть: разметавшиеся по подушке локоны, нежную загорелую шею, частью
прикрытую светлыми шелковистыми волосами, темно-коричневое плечо и
чудесный контур женского тела, вырисовывающийся под бледно-голубой
простыней. Воспоминания о прошедшей ночи сладкой лавиной хлынули в
пробужденное сознание. Первое прикосновение было так чувствительно, что на
мгновение сделалось почти больно, а затем бесконечно хорошо, словно игла
вонзилась ему в сердце и через нее полилась дивной сладости патока.
...тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Телефон продолжал
надрываться. Никто иной, кроме Бетси Олден, не стал бы так долго ждать,
когда снимут трубку. Она давала ему понять, что это она.
...девятнадцать, двадцать, двадцать один...
Кирби нашел телефон на полке, слева от панели управления.
- Я слушаю.
- Доброе утро, Кирби, - сказал Джозеф, богатый баритон которого таял
от приторной доброжелательности.
- ...Э... как...
- На сей раз ты действительно нас очень сильно утомил, Кирби. Но ты
будешь немедленно прощен, если сейчас же согласишься оставить эту игру в
прятки и начнешь сотрудничать с нами. Теперь у тебя, между прочим,
неприятности уже нешуточные. Твое жестокое нападение на бедного официанта
было грубой ошибкой. Так что, советую решать скорее. Учитывая твою
ловкость, мы думаем, ты прекрасно сможешь сам пробраться незаметно на борт
"Глорианны".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82