Вдруг что-то пришло ему в голову.
— А на чем вы туда добираетесь?
— На катере или вертолете. Чаще на вертолете.
— А когда он здесь, в каком отеле он живет?
— Он живет не в отеле. В обыкновенном доме. В трех километрах от Марбл-Спрингс.
Яблонский покачал головой и снова начал насвистывать. Казалось, он разглядывает какую-то точку на потолке, но когда я передвинул ногу на несколько сантиметров, его глаза молниеносно нацелились в мою сторону. Мэри Рут-вин заметила мое движение и реакцию Яблонского, и на мгновение ее взгляд встретился с моим. В глазах ее не было сочувствия, но отражалось понимание общности наших судеб. Мы с ней сидели в одной лодке, которая быстро шла ко дну.
Свист прекратился. Я услышал слабый треск, какие-то звуки, потом Яблонский сказал:
— Я бы хотел говорить с генералом Рутвином. Очень важно. По делу... Повторите. Понятно.
Он положил трубку и посмотрел на Мери Рутвин.
— Ваш отец уехал с Х-13 в четыре и еще не вернулся. Они говорят, он не вернется, пока вас не разыщет.— Он позвонил по новому номеру, который ему сообщили с Х-13, и еще раз попросил к телефону генерала. Тот подошел почти сразу, и Яблонский не стал начинать издалека.— Генерал Блер Рутвин?.. У меня есть новости для вас. Плохие и хорошие. Ваша дочь со мной. Это хорошая новость. А плохая — это то, что ее возвращение будет вам стоить пятьдесят тысяч.— Яблонский замолчал и теперь слушал. Маузер он крутил на пальце.— Нет, господин генерал. Это говорит не Джон Талбот. Он здесь. Мне удалось его убедить, что он поступит не по-человечески, если продлит разлуку отца и дочери. Вы ведь знаете Талбота, хотя бы понаслышке. Я порядком намучился, пока мне удалось его убедить. Пятьдесят тысяч будут достаточной компенсацией за мои мучения.
Улыбка исчезла с лица Яблонского, теперь оно было холодным и злым. Это был настоящий Яблонский! Он продолжил мягким голосом, будто убеждал ребенка:
— Послушайте, генерал, я только что услышал какой-то странный треск. Обычно это происходит, когда какой-то ловкач подключается к линии или включает магнитофон. Я не желаю, чтобы меня подслушивали. И никаких записей частных разговоров. Вы тоже этого не хотите... Если, конечно, снова хотите увидеть дочь... Ну, вот, уже лучше. И, еще, генерал. Пусть вам не приходит в голову глупая мысль узнать номер моего телефона. Через две минуты мы исчезнем отсюда. Ну так как? Поспешите.
После короткого перерыва Яблонский засмеялся:
— Шантаж, генерал? Похищение? Глупости. Ведь нет такого закона, который запретил бы человеку удрать при виде опасного преступника? Даже в том случае, если этот убийца похитил девушку. Я уйду и оставлю их одних. Вы торгуетесь за жизнь собственной дочери! Разве она не стоит одной пятидесятой процента всего вашего состояния? Она все слышит, генерал. Интересно, что она про вас подумает после этого?! Конечно, вы можете с ней поговорить.— Он кивнул девушке, которая буквально вырвала трубку из его руки.
— Папа! Папочка!.. Да, это я! Я никогда не думала...
— Пока достаточно.— Яблонский своей огромной квадратной лапой закрыл мембрану и забрал у нее трубку.— Вы удовлетворены, генерал? — Воцарилось короткое молчание, потом Яблонский расхохотался.
— Спасибо, генерал. Мне не нужны никакие гарантии. Слово генерала Рутвина всегда было достаточной гарантией.— Он некоторое время слушал.:— Кроме того, вы ведь знаете, что если денег не будет, а вместо этого вы позовете фараонов, ваша дочь никогда уже вам ничего не скажет. Не беспокойтесь, я обязательно приеду. У меня есть для этого много причин. Точнее говоря, пятьдесят тысяч причин.— Он повесил трубку.— Двигайся, Талбот. У нас встреча в высшем обществе.
— Так.—Я не вставал с кресла.— А потом ты выдашь меня фараонам и получишь свои пятнадцать тысяч.
— Почему бы и нет?
— Я мог бы представить двадцать тысяч причин.
— Гм? — Он задумчиво посмотрел на меня.— Они при тебе?
— Дай мне неделю времени или...
— Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Двигайся. У нас впереди тяжелая ночь.
Он перерезал веревки на мне, и мы вышли через гараж. Яблонский держал девушку за руку, а пистолет в метре от моей спины. Я пистолета не видел, но это было не обязательно. Я знал, что это так.
Уже была ночь. Шел холодный дождь, громко барабаня по асфальту. Около ста метров отделяло нас от того места, где Яблонский поставил свою машину, но мы успели промокнуть до нитки. В такой дождь на стоянке не было ни души, но Яблонский все же поставил машину в самом темном углу. Это было на него похоже. Он открыл обе правых дверки «форда», а сам стал у задней.
— Вы садитесь первой, с той стороны. Ты, Талбот, будешь вести.— Когда я сел за руль, он захлопнул за мной дверь, потом сел на заднее сиденье. Ствол маузера прижал к моей шее.— На автостраде свернешь на юг.
Мы проехали через пустынный двор мотеля и свернули вправо. Яблонский обратился к девушке:
— Дом вашего отца находится возле автострады?
— Да.
— Туда можно проехать по другой дороге?
— Да, можно объехать город и...
— Ага.— Поедем прямо. Я думаю на два хода вперед, как Талбот, который выбрал мотель «Ла Контесса»: в окрестности ста километров от Марбл-Спрингс его никто не будет искать.
Через город мы проехали молча. Улицы были почти пусты, мы заметили лишь несколько пешеходов. На двух перекрестках мы попали на красный свет, в обоих случах дуло маузера отдыхало на моем затылке. Скоро мы выехали из города. Лило как из ведра. «Дворники» не справлялись с потоком воды. Я вынужден был снизить скорость до тридцати, но и теперь почти ничего не видел, когда нас ослепляли фары едущего навстречу автомобиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73