Меня действительно зовут Джон Талбот, я специалист по спасательным морским работам. Я бывал во всех упомянутых в суде местах, кроме Бомбея, причем примерно в упомянутые сроки. Но я никогда не занимался никакой преступной деятельностью. Виланд или генерал, а возможно, и оба — хитрые лисы. Они дали телеграммы своим компаньонам в Голландии, Англии и Венесуэле, где генерал участвует в нефтяном бизнесе, чтобы проверить мои рекомендации. Они останутся довольны. Мне понадобилось много времени, чтобы все подготовить.
— Откуда тебе известно, что они отправили телеграммы?
— Уже два месяца контролируются все международные' телеграммы, отправляемые из Марбл-Спрингс. Генерал, от чьего имени посылались телеграммы, пользовался, естественно, шифром. Законом это, в конце концов, не запрещено. В Вашингтоне есть один тихий старичок, он даже живет поблизости от почты. Настоящий гений, утверждает, что код генерала — детская забава. Конечно, для него.
Я встал и начал расхаживать по комнате. Действие виски кончалось, я чувствовал себя как замерзший, промокший пес.
— Я обязан был найти подход. До сих пор мы работали вслепую, но по причинам, о которых сейчас долго рассказывать, знали, что генерал непременно не упустит удобный случай использовать специалиста по спасательным и подводным работам. Так оно и случилось.
— Мы работали, мы знали. Кто — мы? — Кеннеди все еще не доверял мне полностью.
— Мои друзья. Не беспокойся, Кеннеди, на моей стороне все правоохранительные учреждения в мире. Я не действую на свой страх и риск.. Для того чтобы генерал заглотнул крючок, мы вынуждены были использовать его дочь. Она не имеет ни малейшего понятия, что же произошло на самом деле. Судья Моллисон дружен с семьей генерала. Я уговорил его пригласить Мэри пообедать и предложить ей подождать в зале суда, пока он рассмотрит последнее дело.
— Судья Моллисон посвящен в это дело?
— Да. У тебя здесь есть телефонный справочник. Хочешь ему позвонить?
Он отрицательно покачал головой.
— Об этом знает Моллисон,— продолжил я,— и еще дюжина полицейских. Все они обязались хранить тайну. Они знают: достаточно одного слова, сказанного некстати, и им придется искать новую работу. Кроме них еще хирург, который должен был якобы оперировать Донелли и потом подписать свидетельство о смерти. Его немного терзали угрызения совести, но в конце концов мне удалось его уговорить.
— Все подстроено,— пробормотал он.— Здесь перед тобой еще один, кого удалось обмануть.
— Все поддались на обман. Для того и был устроен весь этот цирк. Ложные сообщения из Интерпола и с Кубы,
два холостых патрона в кольте Донелли, ложные дорожные заграждения, ложная полицейская погоня...
— Да, но простреленное ветровое стекло?
— Я приказал ей наклонить голову и сам его прострелил. Автомобиль и пустой гараж приготовлены заранее, даже Яблонский приготовлен заранее.
— Мэри рассказывала мне о Яблонском,— сказал Кеннеди.
«Мэри», подумал я. Уже не «мисс Мэри». Это могло не иметь значения, а, возможно, мысленно он всегда так ее называет.
— Она называла его «продажный фараон». Он тоже фальшивый?
— Еще как! Мы готовили это два года. С самого начала мы искали человека, знающего Карибское море, как собственный карман. Им оказался Яблонский. Он родился и воспитывался на Кубе. Два года назад служил полицейским в Нью-Йорке. Яблонскому принадлежит мысль сфабриковать против себя ложные обвинения. Хитрый замысел, он объяснял исчезновение одного из лучших полицейских, а при необходимости открывал ему дверь в любой притон. Последние восемнадцать месяцев Яблонский работал со мной в Карибском море.
Воцарилось долгое молчание. Потом Кеннеди отставил свой бокал и в упор посмотрел на меня:
— Талбот, какова цель этой игры?
— Мне очень жаль. Ты должен поверить мне на слово. Чем меньше знаешь, тем полезнее для здоровья. Моллисон не знает, никто из полицейских не знает, они попросту выполняют приказы.
— Неужели все это так серьезно? — спросил он.
— Достаточно серьезно. Послушай, Кеннеди, не задавай вопросов. Я прошу тебя помочь. Если до сих пор ты не опасался за здоровье Мэри, то сейчас самое время начать бояться. Не думаю, чтобы она знала больше тебя о договоре между Виландом и генералом, тем не менее убежден, что ей угрожает опасность. Опасность умереть. Эти негодяи способны на все. Для достижения своей цели они уже совершили восемь убийств. По крайней мере, о восьми мне известно точно. Если впутаешься в эту историю, почти наверняка получишь пулю в спину. Но я прошу тебя впутаться. Я не имею на это права, но прошу. Что ты мне ответишь?
Его смуглое лицо слегка побледнело. Ему не понравилось то, что я только что сказал, но если его руки дрожали, я этого не заметил.
— Ты слишком быстрый, Талбот,— сказал он.— Ты не сказал мне всего, пока не убедился, что я согласен. Так ты говоришь, дело серьезное. Думаю, я приму участие в игре.
Я не стал тратить время на благодарность. Вряд ли стоит благодарить за согласие сунуть голову в петлю. Вместо этого я сказал:
— Ты должен быть рядом с Мэри, куда бы она ни отправилась. Я уверен, что сегодня утром все мы поедем на буровую. Мэри, наверняка, тоже. У нее, не будет другого выхода. Ты будешь рядом с ней.
Он хотел меня перебить, но я остановил его движением руки.
— Я знаю, тебя освободили от охраны Мэри. Найди какой-нибудь предлог, чтобы рано утром войти в дом генерала. Скажи Мэри, что с Валентино произойдет днем маленькая неприятность и чтобы она...
— Что значит «маленькая неприятность»?
— Не беспокойся,— ответил я угрюмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73