— Может, ты выйдешь наружу и немного проветришься?
— Считаю до пяти,
— И что потом?
— Выстрелю.
- Ты не решишься,— сказал я презрительно.— Ты не из тех, кто нажимает на спуск. Для этого у тебя есть твои гориллы. И, кстати, кто в таком случае исправит батискаф?
— Талбот, я начинаю считать.— Я был уверен, что он лишился рассудка,— Один.,, два...
— Хорошо, хорошо,— прервал я его,— считать ты, оказывается, умеешь. Из тебя бы получился хороший счетевод. Готов поспорить, ты сумеешь сосчитать даже до десяти. Но могу также поспорить, что ты не сможешь сосчитать все те миллионы, которые потеряешь только потому, что я не желаю поднимать этот пистолет.
— Найдутся другие, которые исправят батискаф.
- По эту сторону Атлантического океана ты их не на-идешь. И потом, разве у тебя так много времени, Виланд? Ты уверен, что самолет с агентами ФБР еще не направляется в Марбл-Спрингс, чтобы выяснить, что скрывается за странной телеграммой Яблонского? Возможно, они уже прилетели? Возможно, уже стучат в дверь и спрашивают: «Где генерал?». Дворецкий отвечает: «Генерал отправился на буровую, господа», а эти, из ФБР, говорят: «Мы должны навестить его, у нас к нему неотложное дело». И они навестят тебя, Виланд, как только пройдет ураган,
— Боюсь, он прав, мистер Виланд.— Неожиданная помощь пришла со стороны Ройала.— Мы не можем так долго тратить время.
Виланд какое-то время стоял молча. Потом" опустил пис- толет и вышел из комнаты. Ройал, как всегда, не выказывал ни малейших следов напряжения или волнения. Он улыбнулся и сказал:
— Мистер Виланд отправился перекусить. Обед готов для всех.— После чего отошел в сторонку, чтобы пропустить нас в дверь.
Это был странный, необычный эпизод. Совершенно бессмысленный. Я обдумывал его, пока Ларри поднимал с пола пистолет и обойму, и старался найти хоть какое-то объяснение, но тщетно. Внезапно я вспомнил, что действительно очень голоден. Я стал в сторону, чтобы пропустить всех за исключением Ройала, но не из вежливости, а опасаясь, как бы Ларри не выстрелил мне в спину. Потом я незаметно ускорил шаг, чтобы догнать Мэри и Кеннеди.
На другую сторону платформы нам предстояло пройти по тридцатиметровой палубе, где я ночью разговаривал с Джо Карреном. Это было самое мокрое и ветреное пространство, которое мне приходилось когда-либо в жизни преодолевать. На палубе были натянуты два стальных страховочных троса. Сила ветра стала просто фантастической, казалось, за четыре часа, с тех пор как мы сюда прибыли, она удвоилась. Я понял, что до того, как буря кончится, ни один вертолет или судно не приблизятся к буровой. Мы были совершенно отрезаны от внешнего мира. В половине второго дня было так же темно, как в сумерки. Ветер из огромной низкой черной тучи яростно бил в платформу, как будто хотел с корнем вырвать все ее тринадцать опор, перевернуть и швырнуть в океанскую пену. Он выл и ревел на палубе, не стихая ни на секунду, но все перекрывала дьявольская какофония: это ураган со свистом и грохотом прокладывал себе дорогу сквозь стальные решетчатые конструкции буровой вышки. Чтобы сохранять равновесие, мы вынуждены были наклониться под углом почти сорок пять градусов и одновременно судорожно цепляться за тросы. Если бы кто-то из нас упал, его наверняка снесло бы за борт. Дыхание перехватывало, а в дополнение к ураганному ветру нас молотил дождь и, как свинцовая дробь, сек незащищенную кожу.
Мэри шла впереди, позади нее Кеннеди. Одной рукой он скользил по тросу, другой крепко обнимал за талию девушку. В других обстоятельствах я, возможно, начал бы распространяться о счастливчиках, которым везет в любви, но сейчас у меня были более важные дела. Я приблизился к шоферу, буквально наступая ему на пятки, и прямо в ухо прокричал, перекрикивая бурю:
— Есть какие-нибудь известия?
Шустрый парень, этот Кеннеди, без сомнения. Он не изменил темпа, не повернул головы, а лишь едва заметно покачал ею.
— Черт! — сказал я в сердцах.— Ты звонил?
Снова отрицательное движение головой, на этот раз несколько нетерпеливое, но за это я не мог его упрекнуть. Каким образом он мог что-то сделать, если, вероятнее всего, с момента прибытия на буровую вокруг него прыгал Ларри, размахивая пистолетом?
— Кеннеди, мне нужно с тобой поговорить! — прокричат я изо всех сил.
Едва заметным кивком он дал понять, что услышал меня.Мы пересекли палубу, открыли дверь и сразу оказались как бы .в другом мире. Дождь и ветер остались снаружи,
здесь было тихо и тепло, но не это было главным: по сравнению с противоположной стороной палубы эта напоминала хороший отель. Вместо мрачных стальных стен здесь было что-то вроде пластиковой обшивки приятного пастельного тона. Пол покрыт толстой звуконепроницаемой резиной, а вдоль всего коридора тянулась ковровая дорожка. Лампы давали теплый рассеянный свет. В коридор выходили двери. Некоторые из них были открыты, они вели в комнаты, очень похожие на каюты для экипажа пассажирских судов. Поиски нефти были делом нелегким, и после вахты буровики хотели и умели отдохнуть. На этом марсианском сооружении такой комфорт казался не к месту. Но больше всего меня обрадовало, что вдоль всего коридора через каждые два метра были скрыты динамики. Оттуда раздавалась музыка, тихая музыка, но для моих целей, возможно, достаточно громкая. Когда последний из нас вошел, Кеннеди обернулся и посмотрел на Ройала:
— Куда мы идем, сэр?
И впрямь идеальный шофер! Каждый, кто обращался к Ройалу «сэр», заслуживал награды.
— В апартаменты генерала. Проходите.
— Я обычно обедаю в столовой буровиков, сэр,— бесстрастно сказал Кеннеди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73