- Я уже несколько дней наблюдаю за вами и все время колеблюсь, должен
ли я вас задержать, согласно букве закона, или поступить иначе, соблюдая
дух закона.
- Это ваше дело, - бормочу я.
- Естественно. Это моя работа, за нее мне платят. Но вот в чем
вопрос: буква или смысл?
Мой собеседник умолкает, чтобы отхлебнуть еще глоток чая, должно
быть, он решил как следует согреться в это теплое утро, - и продолжает:
- Будь я моложе, я, вероятно, ухватился бы за букву закона. Но в моем
возрасте человек более склонен к поискам смысла. Что толку, если я вас
задержу? Ну сделаем проверку, ну вышлем вас из страны - и только! Если же
я решу закрыть глаза на кое-какие факты, это может принести куда большую
пользу. Вы догадываетесь, конечно?
- Вовсе нет.
- И в жизни даже не слышали слова "индикатор"? - с легкой улыбкой
осведомляется полицейский.
- Ну и что, если слышал?
- А именно то, что вы станете индикатором. Вы будете мне помогать. У
меня такое чувство, что там, на вашей улочке, кое-что не вполне отвечает
требованиям законопорядка. Может, не бог весть насколько, но не отвечает.
От вас требуется только сигнализировать, ничего больше.
- Да, после чего меня снова изобьют до полусмерти или просто
пристукнут.
- Британская полиция, уважаемый сэр, - заявляет он, торжественно
подняв в воздух чайную ложку, - достаточно сильна, чтобы защищать тех, кто
ей служит. Избить человека не так просто. Меня, например, еще никто не
избил.
- Вы забываете, что я - человек без паспорта.
- Вы получите паспорт. Как только его заслужите.
- Значит, паспорт на тот свет?
- Отнюдь. Британский паспорт, - поправляет меня собеседник, который
явно не ценит плоских шуток.
Он отпивает еще глоток чая и поясняет:
- Как служитель закона, я, разумеется, не склонен прибегать к
насилию. Мы вербуем своих помощников на условиях полной добровольности. Но
вы, конечно, понимаете, что в случае отказа я буду вынужден применить к
вам букву закона.
- Да, - соглашаюсь я, - положение у вас действительно деликатное.
Он молча пьет чай. А когда молчание чересчур затягивается,
напоминает:
- Жду вашего ответа.
- Если вы в самом деле можете гарантировать мне известную
безопасность...
- Полную! - заявляет он.
- В таком случае я постараюсь быть вам полезным.
- Это и требовалось услышать! - с важностью произносит мой
собеседник.
Затем мы обсуждаем технические детали того, чем и как я буду ему
полезен.
- Каждое утро в десять часов можете застать меня здесь, - говорит в
заключение служитель Скотленд-ярда. - А в спешных случаях звоните вот по
этому телефону. Нет, не берите, просто запомните.
А когда я подтверждаю, что запомнил номер телефона, он приказывает:
- А теперь выходите. Один. Я останусь здесь.
Наверное, он решил допить и мой чай.

Не успев свернуть на Дрейк-стрит, я натыкаюсь на Тома. Однако Том из
чувства душевной деликатности делает вид, что его здесь нет, и,
повернувшись ко мне спиной, принимается рассматривать колбасы в витрине
итальянца. Я иду дальше и вступаю в святилище шефа, где на меня налетают
Боб и Ал.
- Назад! - приказывает Ал.
- Вас никто не звал! - уточняет Боб.
- Мне надо к Дрейку, - заявляю я.
- Назад! - твердит свое Ал.
- Вас никто не звал! - вторит ему Боб.
Мне стоит немалых усилий убедить эту пару, что не мне, а им
достанется, если они тут же не доложат шефу, чтобы он принял меня по
срочному делу. Бросив на меня еще один враждебный взгляд, горилла пониже
враскачку поднимается по лестнице. Через две минуты сверху доносится ее
рев:
- Поднимайтесь!
Оказывается, Дрейк не один. Возле его стола стоит стройный джентльмен
лет сорока, бегло знакомый мне по личным впечатлениям и более подробно -
по фотоматериалам Центра. Это любитель лыжного спорта Джон Райт, недавно
посетивший Болгарию. Еще одно лицо - другого пола и гораздо моложе -
грациозно расположилось на диване.
- А, вы еще живы! - радушно восклицает шеф. - И физиономия в порядке!
Он жестом указывает на кресло, что означает "садитесь", и добавляет:
- Жаль, что я уже окрестил вас Питером. Надо было назвать вас "мистер
Феникс". Просто удивительно, как вы умеете воскресать из пепла!
После этих теплых слов Дрейк тут же забывает о моем присутствии и
погружается в документы, которые принес ему, вероятно, Райт. Райт мог бы
считаться красивым мужчиной, если бы не дефицит как раз мужских черт в его
облике. Я ничего не хочу этим сказать, тем более что внешность бывает
обманчива. Но у него слишком белая кожа, слишком большие темные глаза,
слишком длинные черные волосы. Словом, черты лица почти нежные, если не
считать рта, в складках которого есть что-то болезненное, пожалуй, даже
жестокое.
Безупречно сшитый костюм Райта - тот самый, в котором я уже видел его
мельком в кафе и в ресторане у итальянца. Он всегда одет так, будто
собирается на кладбище или только что вернулся оттуда: черный костюм,
черный галстук, черные ботинки и даже, кажется, черные носки.
Я разглядываю красавца, пользуясь тем, что все его внимание обращено
на шефа, хотя при этом рискую обидеть расположившуюся на диване красавицу.
- А это что? - бормочет Дрейк и тычет коротким пухлым пальцем в лист
бумаги.
- Комиссионные... - подобострастно поясняет Райт.
- Кто ему определил такие комиссионные?
- На меньшее он не согласен... Две тонны товара из Дании задержали на
таможне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93