Я запомнил ее не потому, что она
виновато отводит глаза, возможно, у нее связаны со мной не очень приятные
воспоминания.
Впрочем, раз уж речь зашла о воспоминаниях, то для меня первая
встреча с ней окончилась весьма печально. Даму эту зовут Кейт. Это в ее
номере меня так классно отделали ее дружки в день моего дебюта. Да, Кейт
неизменно отворачивается с виноватым видом, что, конечно же, само по себе
неплохо и говорит в ее пользу, но я вдруг вспоминаю нечто более важное:
дебютировал-то я в начале апреля, а сейчас уже начало октября. Значит,
понадобилось целых шесть месяцев, чтобы как-то разобраться в истории,
конца которой еще не видно и нельзя сказать с полной уверенностью, каким
он будет, этот конец.
Занятый подобными мыслями, от которых с профессиональной точки зрения
нет абсолютно никакой пользы, я сижу до тех пор, пока не начинаю
чувствовать, что мой плащ впитал в себя слишком много влаги. Спрыгнув со
скамейки, я направляюсь в сторону Дрейк-стрит. Намерения у меня весьма
несерьезные с профессиональной точки зрения: меня потянуло в эту собачью
погоду выпить чашку горячего кофе у мистера Оливера. Но в последний момент
судьба распорядилась иначе.
- А, мистер Холмс! - радушно восклицает шеф при виде меня. - Как идет
расследование? Я подозреваю, что вы готовитесь преподнести мне дьявольски
интересное раскрытие.
Он, само собой разумеется, подозревает совершенно противоположное и
явно намерен как следует поиздеваться надо мной и над моим провалом. Его
хорошее расположение духа говорит о том, что он весьма доволен недавней
встречей с американцем.
- Боюсь, мистер Дрейк, что вы правы, - отвечаю я с соответствующим
случаю выражением озабоченности. - Раскрытие действительно интересное, но
вместе с тем весьма неприятное.
Улыбка медленно сходит с лица Дрейка, и, предугадав, что ему
потребуется средство для укрепления душевных сил, он выбирается из-за
письменного стола и делает несколько не совсем уверенных шагов в сторону
передвижного бара.
- Чего же вы ждете? Хотите, чтобы я получил разрыв сердца? -
спрашивает меня Дрейк довольно спокойным голосом, беря в руку бутылку
"Баллантайна". - Говорите, черт возьми!
- Я бы предпочел, чтобы вы послушали их, - отвечаю я и, достав из
кармана пресловутый аппарат, включаю магнитофон.
Запись, конечно, далеко не образцовая и не очень громкая, но это не
мешает Дрейку по достоинству оценить смысл реплик, которыми обмениваются
между собой Ларкин и Мортон. Причем смысл этих реплик настолько поглощает
его внимание, что он даже забывает налить себе традиционную дозу виски. А
это можно считать случаем уникальным.
- Чертов янки, - бормочет он вполголоса, когда запись кончается. - Он
мне за все заплатит...
- Под конец Мортон еще раз обозвал вас старым дураком, - уточняю я,
чтобы подлить масла в огонь. - Но Ларкин возразил ему и сказал, что вы не
дурак, а мошенник и подлец.
- Бросьте вы эти художественные детали, Питер! - прерывает меня
Дрейк. - Могу заверить вас, что мне не требуется допинг.
Он наливает себе двойную дозу виски и небрежным жестом предлагает мне
последовать его примеру. Сделав два больших глотка, Дрейк поворачивается
ко мне.
- Ну, чего же вы молчите? Когда я не желаю вас слушать, вы болтаете
без умолку, а когда надо говорить, молчите, как пень. Я жду ваших
комментариев.
- По-моему, все ясно и без комментариев, - говорю я и встаю, решив,
что мне тоже не худо "заглянуть в бар". Взяв в руки темно-коричневую
бутылку, я лаконично бросаю:
- ЦРУ.
- ЦРУ? А почему не "Интерпол"? - спрашивает шеф.
- ЦРУ или "Интерпол" - какая разница. Это не меняет ситуации, -
замечаю я, наливая себе виски. Но если бы это был "Интерпол", все было бы
кончено уже после отправки первой партии, а мы бы давно сидели за
решеткой.
- А чего, по-вашему, добивается ЦРУ?
- Большого скандала. Политической сенсации. А чтобы сенсация и
скандал получились погромче, отправленная нами партия должна быть
посолиднее. Вы слышали, что сказал господин Мортон: "Не меньше десяти
килограммов героина". Потом устроят засаду в условленном месте, конфискуют
наркотик, поднимут шум в печати, обвинят коммунистов, что они хотят
отравить свободный мир. А самое интересное то, что все это оплачивается
деньгами из вашего кармана.
Дрейк некоторое время молчит, обдумывая мои слова.
- Похоже, что так оно и есть, - соглашается он. - Или приблизительно
так. Во всяком случае, ловушка налицо. А ведь только сейчас этот чертов
янки убеждал меня, что нужно перейти к отправке крупных партий, брал на
себя обязательства немедленно сбыть все за океаном.
Дрейк решительно выливает в горло остаток виски и, устало откинувшись
на спинку кресла, погружается в раздумье.
Я успеваю допить виски и до половины выкурить сигарету, когда рыжий
медленно поднимается и выходит из комнаты, изменив своему правилу не
оставлять меня одного в кабинете. Его отсутствие длится не более двух
минут. Вернувшись, он произносит с грустью:
- Что ж, придется проститься с Ларкиным, дружище. Вы знаете, что я
человек гуманный, но ничего не поделаешь: с Ларкиным придется проститься.
- А вам не кажется, что уже поздно? - спрашиваю я. - Может, Мортону
уже все известно...
- Что, например?
- Например, дата отправки следующей партии...
- А, значит, вы тоже считаете Дрейка старым дураком, Питер, - с
печальным укором говорит он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93