На улице, перед крупнокалиберным темно-зеленым "ягуаром" меня ждет
шофер Дрейка. Непонятно, как эта машина умудрилась втиснуться в
Дрейк-стрит. До сих пор мне не приходилось видеть ни машины шефа, ни его
шофера, потому что маршруты мистера Дрейка по Сохо до смешного коротки и
он не нуждается в средствах транспорта.
Человек в темно-синей фуражке молча кивает в знак приветствия, берет
у меня чемодан, укладывает его в багажник, открывает передо мной заднюю
дверцу машины, затем садится за руль и включает мотор, так и не сказав ни
слова. Едем мы, конечно, за Линдой Грей, то есть моей супругой.
Оказывается, она живет недалеко - по ту сторону Черинг-кросс, возле
Ковент-Гарден, в довольно приличном с виду доме, - вероятно, здесь
предлагают уютные меблированные квартиры по сносным ценам.
Пожалуй, правила хорошего тона требуют, чтобы я вышел из машины и
встретил даму у дверей, но я не собираюсь это делать и не хочу приучать ее
к излишним нежностям. Шофер помогает ей устроиться рядом со мной на
сиденье, а я ограничиваюсь пожеланием доброго дня. После чего мы все трое
замолкаем до самого аэропорта.
- Насколько я помню напутствия Дрейка, вам незачем изображать
глухонемого, - замечает Линда, когда мы выходим из машины: шофер уже ушел
вперед с чемоданами.
- Возможно, - хладнокровно отзываюсь я. - Но я никак не могу найти
тему для разговора. Если хотите, чтобы у нас завязалась оживленная беседа,
задавайте вопросы. Поинтересуйтесь, например, не кажется ли мне, что
погода скоро испортится, и я вам отвечу: "Нет, дорогая, пожалуй, вы не
правы" и прочее в этом роде.
- Я с первого раза поняла, что вы плохо воспитаны, - замечает моя
супруга. - Но не знала, что вы еще и тупы.
- Это правда, я человек туповатый. Но все имеет свою положительную
сторону: это помогает мне терпеть ваше присутствие.
Обмениваясь подобными супружескими нежностями, мы подходим к стойке
паспортного контроля. Полицейский чин бегло перелистывает паспорт Линды и
тут же ставит штамп выезда, а мою физиономию изучает очень внимательно. Я
уже было решил, что дело швах, но он все же делает отметку о выезде.
Вечная мнительность по отношению к бородатым людям! Очевидно, персонал,
обслуживающий границу, полностью верит поговорке о бородах и подлецах.
Полет проходит при полном молчании обеих сторон. Линда игнорирует мои
указания и не считает нужным задавать вопросы; я тоже игнорирую ее
замечание и по-прежнему изображаю глухонемого. Не для того, чтобы ее
позлить; просто у меня хватает своих забот. Я уступил ей место у окна и
дал возможность наслаждаться видом облачных равнин - чего же еще.
Заботы мои - чисто профессионального характера. В моей профессии
связь с Центром имеет жизненно важное значение, такая связь мне
обеспечена, но воспользоваться ей я могу только в самом крайнем случае. А
при конкретных обстоятельствах моего житья-бытья на Дрейк-стрит
воспользоваться связью означало бы обречь ее - и себя - на полный провал.
Я все еще нахожусь под наблюдением и не могу действовать по собственному
усмотрению. Следовательно, не могу предупредить Центр о своем прибытии.
Значит, надо обдумать, каким образом дать сигнал о своем прибытии, не
вызывая подозрений у молодой интересной дамы в сером костюме, скучающей
рядом со мной. Единственная моя забота - сигнал. Все остальное можно будет
обдумать, проанализировать и решить с людьми из Центра, так что нечего
заранее ломать себе голову над разными вопросами. Главное - это сигнал.
Дрейк, конечно, прав в том, что Линде не под силу остановить меня,
если я решу улизнуть. Зато у нее полная возможность прилипнуть ко мне, не
оставляя меня ни на минуту, полностью застраховав от тоски одиночества.
Поэтому я намечаю несколько вариантов подачи сигнала, чтобы установить
связь как можно быстрее и безопаснее. Времени у меня мало. Дрейк приказал
мне как можно скорее приступать к действиям, я же могу перейти к действиям
только с одобрения Центра.
Размышлял я не очень долго, но, наверное, очень напряженно, потому
что мной одолела дремота, и я проснулся только тогда, когда стюардесса
призвала нас застегнуть ремни и приготовиться к посадке.
На трапе, ведущем к твердой земле, Линда успевает шепнуть мне:
- Если вы и дальше будете вести себя как чурбан, я скажу Дрейку.
Тем самым она кладет начало весьма досадной традиции: в дальнейшем,
стоит раздражению одного из нас подняться до определенного градуса, он
неизменно угрожает пожаловаться Дрейку. А к такой угрозе не следует
относиться легкомысленно.
Мне везет. В окошке паспортного контроля позади пограничника я вижу
коллегу по службе. Сначала он не узнает меня в гриме, но пока Линда
убирает в сумочку паспорт и разные квитанции, я успеваю бросить на него
такой настойчивый и красноречивый взгляд, что он тут же наматывает все на
ус.
Мы получаем багаж, берем такси и едем в гостиницу. Конец июля, разгар
летнего сезона. По шоссе движется сплошной поток машин. Я полной грудью
вдыхаю морской воздух, любуюсь зеленой ширью и думаю о том, как давно я не
бывал в этих местах, пусть даже по служебным делам. Такси движется
медленно, и я не особенно удивляюсь, когда в вестибюле гостиницы вместо
администратора нас встречает тот же самый коллега.
Конечно, я не могу обратиться к нему на родном языке; английским он,
кажется, не владеет, но даже если и владеет, что толку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93