Если смотреть на жизнь широко, даже в трудной ситуации найдутся
утешительные стороны. Утешительно, например, что по легенде я - болгарин,
служащий пароходства и плыву каптенармусом на болгарском сухогрузе. Чем
плохо ранней весной прогуляться по морю от Бургаса до устья Темзы? Можно
сколько угодно наслаждаться видами Средиземного моря (не стану омрачать их
скучными описаниями), поскольку мои служебные обязанности несложны и чисто
формальны. Мне удается установить дружеские отношения с членами экипажа и
завоевать авторитет если не в области снабжения, то в области белота.
Боюсь, однако, что при расставании хорошие впечатления у ребят испарились
как дым.
Мы вошли в Темзу. Наше судно должно оставить свой груз и взять на
свой борт другой, с которым оно пойдет в Северное море, курсом на
Мурманск. Нам, нескольким членам экипажа, не занятым на погрузке,
разрешают ознакомиться с дебрями Лондона. Мы предупреждены, что ровно
через сутки должны явиться на базу, если не хотим остаться в старой доброй
Англии.
Наверное, вы уже догадались, что осмотр Лондона начался с Сохо, ведь
там лежат самые дремучие дебри. Откровенно говоря, второй помощник и
другие ребята предпочли бы пройтись по центру британской столицы, по
Оксфорд-стрит и Риджент-стрит, поглазеть на витрины, на толпу и прочее.
Однако у меня в кармане каким-то образом оказывается довольно крупная
сумма денег, и я предлагаю для начала зайти куда-нибудь выпить и тащу всех
прямо в Сохо, а дальше дело принимает такой оборот, что нам уже не до
осмотра достопримечательностей.
Вина тут главным образом моя - у меня начинается запой. Я пью как
последний забулдыга, напиваюсь глупо и дико, будто решил наверстать все
"сухие" дни, проведенные в плавании; я сменяю один напиток другим и таскаю
за собой ребят, которые тщетно пытаются образумить меня. Но как я ни
скандалю и как ни кидаюсь из одного кабака в другой, мы все время кружим
возле одной определенной улицы, потому что шумная моряцкая компания,
которая ударилась в разгул среди бела дня, обращает на себя внимание и
запоминается даже в Сохо, а мне нужно, чтобы на меня обратили внимание и
чтобы меня запомнили.
Разгул достигает полной силы к вечеру, а ночью начинаются
неприятности, потому что до базы путь неблизкий, к рассвету нужно быть на
борту, и ребята отчаянно пытаются втолковать мне это и вообще как-то
вразумить меня, но я все твержу, что время есть, времени хватит на все,
что работа не волк и в лес не убежит, и еще один, предпоследний стаканчик
никому не повредит, а когда они пытаются силой вытащить меня из очередной
дыры, я вырываюсь и бегу куда глаза глядят, а глядят они в направлении все
той же улицы.
Эти славные парни начинают искать меня, они проходят мимо темного
подъезда, в котором я прячусь, и мне ясно слышны их голоса:
- И чего это его вдруг угораздило... - говорит один.
- Запой, что же еще, - отзывается второй помощник. - Запойные всегда
так...
Словом, какое-то время они кружат по кварталу, а потом, видимо, все
же решают, что - со мной или без меня - на судно надо явиться вовремя, а
там пускай комендант решает, поднимать якорь или искать меня всей
командой. Я заранее знаю, что решит комендант, потому что это единственный
человек на борту судна, который отчасти в курсе моих планов.

Взглядом, угасшим не столько от спиртного, сколько от бессонной ночи,
я тупо смотрю на юную леди, высоко поднявшую подол юбки, чтобы показать
мне длинные ноги в сетчатых чулках. Леди нарисована яркими красками на
афише с пояснительной надписью: "Реммон ревю - бар".
В этот утренний час в небольшом кафе тихо и пусто, не воет
проигрыватель-автомат, не толпятся у стойки мужчины с кружками гиннес -
черного пива с привкусом жженого сахара, излюбленного пойла рядового
англичанина.
Заведение находится на углу той самой улицы, которая так упорно
привлекает мое внимание, и вчера мы уже заходили сюда, правда, ненадолго,
опрокинули по паре стаканчиков и пошли дальше.
Час завтрака прошел. Два официанта деловито расчищают медную стойку,
шеф заведения сидит за кассой и просматривает счета. За столиком у витрины
три человека делят свое внимание между кружками гиннес и утренним номером
"Дейли миррор". А в темном углу за стаканом виски сижу я, и настроение у
меня подавленное, как у любого пьяницы на депрессивном этапе запоя.
Пока я тупо смотрю на ярко размалеванную леди с афиши, ко мне
подходит леди живая. Тоже сильно размалеванная.
- Кажется, мой большой мальчик скучает? - осведомляется она. Судя по
голосу, горло у нее нуждается в хорошей смазке по утрам.
Я апатично мотаю головой.
- Не-е-ет... развлекается...
- Развлекаетесь виски?
- И содой, - поспешно добавляю я, чтобы придать своему занятию
оттенок порядочности.
- Оригинальная идея, - отзывается моя собеседница. - Хотя вы что-то
рано начали.
С этими словами она непринужденно усаживается за столик и тем же
сиплым голосом зовет официанта:
- Дейви, одно шотландское, мой мальчик!
После чего заявляет:
- За ваш счет, если не возражаете.
- Не будем мелочны, - бросаю я с оттенком великодушия.
Этот оттенок явно ускользнул от внимания моей дамы; меньше чем за час
она опрокидывает еще три порции шотландского, а паузы заполняет вопросами,
ведущими к взаимному знакомству.
- Кажется, я вас где-то видела, - говорит она, одаряя меня
располагающей улыбкой большого накрашенного рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93