— Боюсь, большинство из них склонны принять сторону твоего врага, — ответил Тиберий. — Я привел те корабли, капитаны которых сами склонялись присоединиться к тебе.
В этот момент к ограждению правого борта вышел Курикий и встал рядом с Маниакисом. Глаза Тиберия расширились от изумления, когда он узнал казначея.
— Да, я тоже на стороне Маниакиса, — произнес Курикий, — как и многие другие влиятельные люди в столице. То, что ты делаешь сейчас для спасения Видессии, заставляет меня освободить тебя от твоих долговых обязательств по отношению ко мне в знак признательности за твои заслуги перед империей.
— О, ты.., ты очень добр, высокочтимый Курикий, и очень великодушен! — Тиберий поклонился казначею едва ли не ниже, чем Маниакису.
— Скажи, а друнгарий флота на Ключе по-прежнему Эринакий? — спросил Курикий.
— Совершенно верно, — ответил Тиберий. — Генесий уничтожал генералов и назначал новых до тех пор, пока среди них едва ли остался хоть один, способный отличить запад от востока, если ты понимаешь, что я хочу этим сказать. Но он не решился так же разделаться с нами, моряками, понимая, что не сможет найти нам равноценную замену.
— Равноценной замены убитым генералам он тоже так и не нашел, — заметил Маниакис и, понизив голос, попросил Курикия:
— Расскажи мне об этом Эринакии. Ведь мы, васпураканцы, не очень-то смыслим в морских баталиях.
— Он весьма вспыльчив. Можно сказать, всегда как на иголках, — начал Курикий. — За все шесть последних лет ни разу открыто не высказался против Генесия. Но он не задержал нашего торговца, когда мы проходили мимо Ключа; не преследовал нас и потом, хотя легко мог сделать и то и другое. На чьей стороне он сейчас, судить не берусь.
Маниакис задумчиво дергал себя за бороду.
— У собравшихся здесь ноблей имеются с ним какие-нибудь связи? — спросил он наконец.
— Он занимал у меня деньги три года назад, — ответил казначей. — Примерно тогда же, когда и Тиберий. Но Эринакии вернул всю сумму раньше назначенного срока. — В голосе казначея прозвучала обида, будто друнгарий нанес ему ущерб. Впрочем, с его точки зрения, так и было, ведь в результате он частично недополучил свои проценты. — Я должен навести справки, — продолжил Курикий, — но в предварительном порядке скажу, что ни о каких тесных связях между друнгарием и кем-либо из моих единомышленников мне не известно.
— Ладно, посмотрим, как можно помочь делу! — Маниакис старался говорить по возможности бодро, хотя на душе у него кошки скребли. Надо же, совсем недавно Курикий и его знатные сотоварищи вовсю хвастали своими знакомствами со всеми самыми важными и нужными людьми! Но в первый же раз, когда действительно потребовалась их поддержка, они подложили ему свинью. — Скажи-ка мне, — крикнул он Тиберию, — знал ли Эринакий, почему ты выбрал именно этих капитанов, когда собирал флотилию, которая направилась на поиски моих кораблей?
— Не уверен, — ответил иподрунгарий. — Мы не затрагивали эту тему. Но если он задумается над тем, кто ушел в море, а кто остался, то быстро доберется до сути. Иногда кажется, что Эринакий сплошь покрыт острыми колючками, как еж, это верно. Но ум у него не менее острый.
Выслушав ответ, Маниакис обратился к Фраксу:
— Может ли наша флотилия совместно с кораблями иподрунгария нанести поражение той части флота, которая осталась на Ключе?
По-видимому, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, капитан “Возрождающего” скорчил одну за другой несколько уморительно-глубокомысленных гримас, а затем проговорил:
— Думаю, сможем, величайший. Если только на помощь Эринакию не придет флот из Видесса. Но с другой стороны, если он пустит в дело все свои силы, мы понесем такие потери, которые не позволят нам бросить вызов флоту, стоящему в гаванях столицы.
Фракс имел обыкновение высказываться предельно пессимистически независимо от того, насколько плоха ситуация в действительности. Маниакис уже привык к этой манере и включил ее в свои расчеты.
— Насколько вероятно, что Эринакий пустит в дело все свои силы? — задал он следующий вопрос.
— Если тебе нужно мое личное мнение, величайший, то вряд ли он так поступит, — ответил Фракс. — Будь у него такое намерение, он встретил бы нас, не разбивая свой флот на части, далеко к югу отсюда. Но это лишь мое предположение. Желаешь знать точнее — спроси Тиберия.
— Ты прав, — сказал Маниакис и прокричал свой вопрос иподрунгарию.
Тиберий долго размышлял, дергая себя то за один ус, то за другой.
— Просто не знаю, что и сказать, величайший, — ответил он наконец. — Бывали дни, когда он поносил Генесия на все лады, осыпал такими проклятиями, которые, будь он колдуном, в два счета прикончили бы любого, причем тот бедняга радовался бы донельзя, что смерть пришла так быстро и избавила его от ужасных мучений. А в другие дни он поносил мятежников теми же самыми словами. Думаю, Эринакий и сам не знает, на какую сторону ему стать, когда придет время выбирать.
— А это время наступит очень скоро, — сказал Маниакис.
* * *
Горы Ключа имели две главные вершины. Казалось, они вырастают прямо из морской пучины. Внизу на их склонах зеленела растительность, выше виднелись серо-коричневые пятна голой скальной породы. Ни одна из вершин не была достаточно высока, чтобы на ней летом оставался снег.
Сами по себе вершины мало интересовали Маниакиса; они лишь указывали то место, где посреди моря лежал остров. Зато его очень интересовали порты Ключа, особенно южный, Гавдос. Часть флота, остававшаяся под командованием Эринакия, вышла в море и заняла позиции неподалеку от этого порта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177