В день седьмой Госпо
дь создал ее и сокрыл от нас в морской пучине.
Как бы то ни было, мои действия не имели ничего общего с размышлениями. Я п
редпринимал почти невероятные усилия, чтобы обладать ею вдали от Батис
а. Однажды я увел ее с собой в лес, и потом мы задремали на нашей постели из
о мха. В тот день стали явными все неловкости нашей тайной любви. И не толь
ко это.
Я Ц марионетка без нитей, мои силы на исходе, словно их не осталось вовсе.
Сознание блуждает в каких-то иных мирах, полных тихой грусти. И вдруг, ког
да мне хочется зевнуть, я чувствую, что она зажимает мне рот своей рукой, п
охожей на живую присоску, и вынуждает молчать. Я открываю глаза. Что такое?

Слышатся резкие звуки какой-то немецкой песенки. Совсем недалеко от нас
кожаные сапоги Батиса топчут траву и мох. Он ищет материал для ремонта ма
яка. Когда ему попадается подходящее деревце, он безжалостно обрушивае
т на него свой топор. Потом ощупывает ствол, проверяя его на прочность, и с
меется в одиночку. Я вижу только его ноги за деревьями, совсем недалеко. Он
подходит еще ближе, настолько, что щепки дождем падают на наши тела. Моя в
озлюбленная сохраняет удивительное спокойствие. Она не дышит, не мигает
, и ее рука приказывает мне следовать ее примеру. Я повинуюсь. У нее горазд
о больше опыта: сколько раз ей приходилось прежде скрываться от китовЦ
убийц и тысяч других подводных опасностей? Батис прочищает глотку, в это
м клекоте слышно удовлетворение. Потом он уходит, напевая.
Через несколько часов, когда Кафф вошел на маяк, он встретил нового челов
ека. Батис сел напротив меня в некоторой рассеянности, и я сначала ничего
ему не сказал. Он говорил о том же, о чем всегда: его занимали только боепри
пасы и поврежденные двери.
Ц Батис, Ц прервал я его. Ц Это не чудовища.
Ц Простите, что?
Я выдержал длинную паузу, потом повторил:
Ц Мы сражаемся не с животными, я в этом абсолютно уверен.
Ц Камерад! Здесь, на маяке, любой может свихнуться. А вы Ц особенно. Вы сла
бый человек, Камерад, очень слабый. Не всякий может вынести жизнь на маяке.

Но я больше не мог следовать за ним. Наши взгляды были подобны двум дорога
м, которые идут рядом, но в какой-то точке расходятся в разные стороны. Я ус
тало покачал головой и стал медленно ронять слова. Каждое из них имело св
ой вес.
Ц Нет, Батис, нет. Вы ошибаетесь. Мы должны остановиться. Нужно послать им
знак доброй воли.
Ц Я не желаю вас слушать.
Ц Мы должны сделать какой-то жест. Может быть, тогда они поймут, что эта в
ойна нас не интересует. Ц Мной овладело отчаяние. Ц Наверняка теперь уж
е поздно. Но другого выхода у нас нет.
Естественно, я не мог рассказать ему всей правды. Я не мог объяснить, что з
вери не знают тайных страстей и не скрывают измены. Я не мог сказать, что в
се его доводы опровергаются этой рукой, которая заткнула мне рот. Поэтом
у пришлось говорить менее конкретно, пока Батис не стукнул своей ручищей
по столу так, что все стоявшие на нем предметы полетели на пол. Зрачки его
глаз сузились до размера булавочной головки и горели черным огнем.
Он не желал меня слушать и встал из-за стола. Я считал бессмысленным прод
олжать эту бойню. Наши враги не были животными, и простая констатация это
го факта не позволяла мне стрелять в них. Зачем им было убивать нас? Почему
они готовы отдать свои жизни на этом ничтожном островке в Южной Атланти
ке? Разумного ответа на эти вопросы я не знал, но сделал жест, моля выслуш
ать меня с пониманием.
Ц Сделайте небольшое усилие, Батис. Они могут предъявить нам множество
претензий. Посмотрите на ситуацию с этой точки зрения: мы Ц захватчики. Э
то их земля, единственная земля, которая у них есть. А мы заняли ее, построи
ли свое укрепление и держим вооруженный гарнизон. Не кажется ли это вам д
остаточным поводом для их нападений? Тут меня против моей воли охватило
негодование. Ц Я не могу обвинять их в том, что они сражаются, чтобы освоб
одить свой остров от захватчиков! Не могу!
Ц Где вы были сегодня после обеда?
Неожиданная смена темы разговора вынудила меня сменить мой резкий тон.

Ц Я спал в лесу. Где мне еще быть?
Ц Ясно, ясно, Ц сказал он с отсутствующим взглядом. Ц Тихий час. Сон пос
ле обеда всегда бодрит. А сейчас готовьтесь: наступает темнота.
Батис протянул мне мой ремингтон. Я не взял его. Это была лишь поза, резуль
тат предшествовавшего спора. Мой отказ возмутил его. Но он не сказал ни с
лова. Я тоже. Кафф вышел на балкон. Немного спустя я последовал за ним, но б
ез оружия. Мои руки замерзли, и мне пришлось дышать на них, чтобы согреть. Б
атис взял горсть снега с перил и кинул в меня.
Ц Держите! Может быть, вы сумеете отпугнуть их снежками.
Ц Заткнитесь.
Она пела. Из леса/черного в сумерках, донеслись металлические голоса. Дол
гий вой, ровный и нежный. Эта нежность вызывала в нас смертельный страх. Ба
тис зарядил свой ремингтон с таким знакомым звуком: щелк, щелк.
Ц Не стреляйте! Ц сказал я.
Ц Она поет, Ц возразил он.
Ц Нет.
По выражению лица Батиса было совершенно ясно, что он окончательно счита
л меня полоумным. Я прошептал:
Ц Это не песня, они разговаривают. Послушайте.
Мы обернулись. Наша заложница сидела на столе. Ее голос перелетал через б
алкон и уносился вдаль. Мне казалось, что я слышал, как голоса из леса отве
чали ее песне. Прожектор не высвечивал ничего, кроме хлопьев снега, котор
ые, кружась, падали с неба. Я вошел в комнату. Но когда до стола оставалась
пара шагов, она замолчала. Лес тоже затих.
Их разговор еще звучал в моем мозгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68