— Ой, простите, мадемуазель, — сказала Колетта, — я сразу не узнала вас, так была обрадована встрече с матерью.— Ничего, ничего, я прекрасно понимаю твое волнение.Наконец-то за своей воспитанницей подоспела управляющая пансиона. Она подошла к мадам Дюамель и отвела ее в сторону.Женщины выясняли детали сегодняшнего отъезда, а Колетта, то и дело оглядываясь на мать, быстро зашептала:— Мадемуазель Аламбер, скажите, а это правда, что меня отдают замуж?— С чего ты взяла?— Так все говорят.— Но ведь мать тебе еще ничего не говорила.— Об этом всегда молчат до самого последнего дня, — Колетта вновь обернулась, чтобы удостовериться, занята ли мать разговоромс управляющей или освободилась. — Так это правда или нет?В глазах девушки была мольба. Констанции и самой не хотелосьпризнавать, что ей известно далеко не все. Она напустила на себя осведомленный вид и многозначительно произнесла:— Ну, в общем-то да, правда, я не могу всего сказать…— Так это правда! — закричала Колетт и от радости даже запрыгала.Мать на мгновение прервала разговор с управительницей и строго посмотрела на дочь. Та тут же присмирела и лишь только мать отвлеклась, она привстала на цыпочки и зашептала на ухо Констанции:— Ну скажите, мадемуазель Аламбер, я умоляю вас! Я просто сгораю от любопытства!— Я бы и рада тебе сказать, но я не знаю сама, — Констанция развела руки.— Да нет же, вы знаете! Вы все просто сговорились против меня, наверное, он просто урод! — и лицо девушки сделалось плаксивым.— Да нет же, дорогая моя, я в самом деле ничего не знаю.— Но почему, вы же не просто так приехали вместе с моей матерью?— Поверь мне, — Констанция взяла девушку за плечи и заглянула ей в глаза, — я бы обязательно сказала, кто твой будущий муж, если бы знала.— Но ведь вы приехали вместе.— Твоя мать держит это пока в секрете и никому не говорит о твоем будущем муже. Надеюсь, это будет достойный человек, молодой и красивый, — на губах Констанции появилась улыбка, призванная приободрить Колетту.А та и в самом деле была вне себя от любопытства, ей не терпелось узнать, что ждет ее впереди, кто ее будущий муж. У нее и в мыслях не было противиться матери. Жизнь в пансионе настолько опротивела девушке, что она была готова на любого мужа, лишь бы он не был последним уродом и калекой.Это так позабавило Констанцию, что она рассмеялась.— Да успокойся же ты, дорогая, вот сейчас освободится твоя мать, может быть, скажет тебе, если ты ее хорошенько попросишь.— Она не скажет, — зажмурилась Колетта, — я ее хорошо знаю.— Значит, в этом есть какой-то смысл, — пробовала оправдать мадам Дюамель Констанция.— Ну почему? — недоумевала Колетта. — Ведь это же ничего не изменит, я же не собираюсь ей противиться.Неизвестно, как далеко зашел бы этот разговор, и может быть, Констанция, вспылив, сказала бы, наконец, что с подобными расспросами следует приставать не к ней, а к мадам Дюамель, но Франсуаза уже освободилась и заспешила к дочери.— Дай-ка я еще обниму тебя! Но Колетта уже не так радостно бросилась навстречу матери.— Это правда, что меня отдают замуж?— Да, — спокойно сказала Франсуаза Дюамель.— А за кого?— Ты не догадываешься?— Откуда мне знать? — в глазах девушки стояли слезы. — Ну скажи мне, мама!— Придет время — узнаешь.— Сколько мне ждать, хотя бы?— Недолго, — ушла от ответа на вопрос Франсуаза.Франсуаза через плечо дочери посмотрела на Констанцию, словнобы прося: ну помоги же чем-нибудь!На что Констанция так же ответила взглядом: а что я могу сделать?И в самом деле, почему Констанция должна отвечать на вопросы, на которые не знает ответа.«Ведь чего проще сделать мадам Дюамель — сказать, кто ее будущий муж, и дело с концом. Но раз нельзя говорить, значит тутесть какая-то заковыка».И ей самой страстно захотелось узнать, кто же он, этот неведомый избранник. Но как ни расспрашивала она Франсуазу по дороге в Париж, как ни донимала ее вопросами Колетта, та держалась упрямо:— Нет — и все, ничего не скажу, потом узнаете. «Это что-то странное, — думала про себя Констанция, но тут же утешала себя, — возможно, это не вина баронессы Дюамель, возможно, это условиебудущего мужа и та всего лишь сдерживает данное ей слово. А мы, как две дурочки, привязались к Франсуазе с расспросами — вынь да положь. А она не может, она дала обещание. Ну что ж, разные секретыбывают в жизни и иногда легче оставаться в неведении, чем знать правду».Констанции легко было прийти к таким выводам, а вот Колетте нетак-то легко оказалось смириться со своей судьбой. Она даже расплакалась, хотя и перестала уже донимать мать вопросами.— Да хватит тебе! Нельзя же так, сейчас же прекрати, иначе твое платье будет мокрым от слез.— А я его ненавижу! — воскликнула девушка. — Это платье опостылело мне за те годы, которые я провела в пансионе! Неужели нельзя мне было привезти что-нибудь понаряднее?Баронесса изумилась. Еще никогда дочь не осмеливалась говорить с ней в таком тоне. Она беспомощно посмотрела на Констанцию.И та поняла, что сейчас нужно девушке. Она положила ее головусебе на колени и принялась тихо гладить по волосам.— Ты успокойся и перестань плакать. В конце концов узнаешь, кто он такой. Ведь ты же умная девушка и не станешь зря волноватьсвою мать.Эти нехитрые слова успокоили Колетту, и она уже спала, когдакарета въехала в Париж. Даже несмотря на тряскую мостовую, Колетта не проснулась, и Констанции стоило немалых трудов привести ее в чувство, когда за окном показался дом баронессы Дюамель.Но лишь только на Колетту пахнуло свежим воздухом улицы, онабудто бы и не спала и бегом бросилась осматривать дом, что в немизменилось со времени ее отъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77