— Мадам, — начал заготовленную речь Александр Шенье.— Я не желаю вас слушать, молодой человек, — бросила баронесса, — вы воспользовались моей доверчивостью, проникли в дом, чтобы обмануть моего ребенка.— Но… мадам…— Молчите!— Я хочу вам объяснить…— Не желаю слушать!— Выслушайте меня…— Забирайте свои письма и вещи и покиньте мой дом, — баронессав сердцах швырнула пачку писем к его ногам.— Выслушайте меня…— Я не хочу вас слушать! Я желаю всего лишь, чтобы ваша ногане пересекала порога моего дома.— Но мадам… — гордо вскинув голову, произнес учитель музыки.Колетта, уже немного оправившись от потрясения, боязливо выглядывала из-за дверного косяка.Приободренный тем, что девушка смотрит на него, шевалье расправил плечи.— Я не причинил вреда ни вам, ни вашей дочери, мадам. Неужеливы не понимаете, что нет причин сердиться на меня?— Я вам уже сказала.— Хорошо, я подчиняюсь и покидаю ваш дом. Александр Шенье судорожно принялся собирать ноты. Книжки сыпались у него из рук, и он не знал, за что схватиться — то ли за арфу, то ли за рассыпанныекнижки. Выглядел он, в общем, довольно комично. Арфа отвечала на его прикосновения звоном струн. Колетта, все слыша и видя, беззвучно зарыдала. А сердце баронессы Дюамель не так-то легко было тронуть. Она с презрением посмотрела вслед уходившему Александру Шенье.Колетта не выдержала и бросилась вслед.— Александр!Но мать схватила ее за руку.— Если ты сейчас выбежишь на крыльцо, можешь не возвращаться.Колетта тут же остановилась, и баронесса увела ее.Александр Шенье, злой как черт, выбежал на улицу с арфой в руках и остановился, не зная, куда идти. Под мышкой он сжимал неряшливо сложенные ноты и пачку писем, перевязанных трогательной розовой шелковой лентой.И тут послышался приятный женский голос:— Шевалье!Александр оглянулся, не понимая, кто его зовет.— Шевалье, да неужели вы не видите меня? И только сейчас он заметил карету, стоявшую на другой стороне улицы. На дверях красовался герб графов Аламбер. Из-за приоткрытой дверцы ему приветливо помахивала рукой мадемуазель Аламбер.Шевалье ничего не понимал. Он считал, что Констанция должна быть на стороне баронессы, ведь она опекала Колетту, а лицо мадемуазель Аламбер говорило о ее расположении к шевалье, ее лукавая улыбка, прищуренные глаза.— Да идите же сюда! Не бойтесь меня! Шевалье пережил за сегодняшний день столько потрясений, что уже ничему не удивляясь, сел в карету. Дверца тут же захлопнулась, лакей вскочил на запятки и экипаж загрохотал по мостовой, пугая прохожих.— Чем обязан, мадемуазель? — наконец-то придя в себя, спросилАлександр.Констанция улыбнулась обезоруживающе и приветливо так, чторассеяла последние сомнения молодого человека.— У меня есть письмо для вас.— От кого?— Неужели вы не догадываетесь?— Неужели от Колетты? Когда она успела написать его?— Она написала его еще утром, — Констанция улыбнулась еще более приветливо.Конечно же, она не собиралась говорить учителю музыки Александру Шенье о том, что письмо было написано под ее диктовку.— Где оно? — воскликнул Александр.— Вот, — Констанция помахала конвертом перед самым его лицоми разжала пальцы.Тот спланировал ему на колени, и шевалье сразу же начал его читать. Его лицо просияло и из груди вырвался вздох облегчения.— Куда мы едем? Констанция кивнула.— Ко мне.— Но я…— Погодите, шевалье, вам нужно написать ответ.— Вы так любезны, мадемуазель.— Не стоит благодарности, я всего лишь пекусь о своей Колетте.— Но я думал…— Вы правильно думали, баронесса просила меня следить за ее дочерью, но сердце мне подсказывает, что ваши помыслы чисты, шевалье.— Я напишу ей ответ! — воскликнул Александр Шенье.— Конечно же, и сделаете это у меня дома.— Но мне, право… неудобно, мадемуазель.— Какая ерунда!Учитель музыки на мгновение задумался и его лицо погрустнело. — Мадемуазель Аламбер, я даже не знаю, как благодарить вас, мысли мои сейчас находятся в расстройстве и я вряд ли напишу что-нибудь путное. Остановите, пожалуйста, карету, я должен походить, все обдумать.— Вы так волнуетесь, шевалье?— Конечно же, мадемуазель.— Я помогу вам написать письмо, ведь вы, наверное, не оченьискушены в эпистолярном жанре.Александр Шенье сидел за секретером в доме Констанции Аламбер и писал под ее диктовку. После обычных комплиментов и признаний в любви, Констанция решила добавить:— Пишите, шевалье: «…Моя дорогая Колетта, принадлежать тебе-мое самое большое желание, и я счастлив, что мадемуазель Аламбер обещает устроить нам встречу».Шевалье на мгновение замер с занесенным над строчкой пером. Онс удивлением смотрел на Констанцию. Та рассмеялась.— Ну конечно же, я устрою вам встречу, мой долг — помогать влюбленным.— Вы, мадемуазель, просто ангел! — воскликнул шевалье, не найдя лучшего сравнения.— А теперь подпишите.Взяв исписанный неровным почерком лист бумаги, Констанция просмотрела его.— Ошибок немного, но даже если Колетта и обнаружит их, это лишь выдаст ваше волнение, шевалье.Письмо было запечатано и исчезло в секретере мадемуазель Аламбер. Все детали предстоящей встречи были уточнены, назначено время — Констанция придумала хитрый план — и окрыленный надеждой Александр Шенье покинул ее дом.А сама Констанция, дождавшись вечера, отправилась к баронессеДюамель, конечно же, прихватив письмо для Колетты. Немного поболтав с Франсуазой, она как бы невзначай спросила:— А как себя чувствует Колетта?— О, она очень расстроена. И немудрено, девочка так переживает! Я чувствую себя виноватой перед ней, — покаялась в содеянном баронесса Дюамель.— Не стоит корить себя, дорогая, — воскликнула Констанция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77