Но ничего неожиданного в письме для Констанции не было. Обычное любовное письмо мальчишки, еще не научившегося как следует писать.Даже не дочитав до конца, Констанция сложила письмо и вновь опустила его в конверт.— Возьми, — протянула она послание Колетте. Та с надеждой смотрела на Констанцию.— Ну как?— Он пишет великолепно, правда, немного сбивчиво, но в искренности его чувств я не сомневаюсь.— Так, что мне делать?— Пойми меня правильно, Колетта, если он написал тебе письмо, то ты вправе ответить ему точно таким же. Ты согласна?— Конечно! Я так рада, что вы согласились помочь мне!— Садись к секретеру, — Констанция сама подвинула стул, а Колетта уже нетерпеливо откинула крышку, взяла лист бумаги, перо и приготовилась писать.Констанция, обдумывая текст будущего письма, ходила по комнате, обмахиваясь веером.А Колетта следила за ней, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.— Как ты его называешь? — спросила мадам Аламбер.— Шевалье.— Ну, так и пиши: «Дорогой шевалье!» Колетта склонила головуна бок и от усердия высунув язычок, начала старательно выводить буквы.А Констанция, спохватившись, что впопыхах ее подопечная забылазакрыть дверь, щелкнула задвижкой.— Вот так-то лучше, иначе, чего доброго, сюда придет твоя мать, и ты не успеешь дописать письмо, а я буду уличена.— Я тебя ни за что не выдам! — горячо проговорила девушка.— Значит так:«Дорогой шевалье! Ваша любовь окрыляет меня и наполняет нежностью мое сердце». Колетта слушала как завороженная.— Ты знаешь такие красивые слова, Констанция!— Это всего лишь дань приличия, так пишут все, — призналась мадемуазель Аламбер, — и твое письмо не будет ничем отличаться от сотни других.— Но ведь его письмо особенное, Констанция?— И он пишет тебе самые обыкновенные слова. А ты лучше поменьше говори, а записывай.— «…и наполняет нежностью мое сердце», — повторяла вслед за пером Колетта. Что — что, а почерк был у нее отменный, буквы получались ровными, с одинаковым наклоном и в коице каждого слова стоял замысловатый завиток.— А в конце, Колетта, можешь пририсовать какой-нибудь цветокили сердце — что тебе больше нравится.— А дальше? — спросила девушка.— Пиши: «…вы себе даже не представляете, как мне приятно получать эти письма».Колетта радостно засмеялась и принялась записывать.— Мне в самом деле приятно получать их, Констанция.— Значит, ты написала правду.— А дальше?— Пиши: «…Я понимаю, что подвергаю себя опасности, ведь матьследит за мной, разгневается, узнав о вашей любви ко мне, дорогойшевалье».В таком же духе Констанция надиктовала Колетте и все письмо.Она остановила свой диктант лишь тогда, когда последняя строчка приблизилась к нижнему обрезу бумаги.— Ну вот и все. Подпиши: «Ваша ученица Колетта».— Это так скромно, — пробормотала девушка, — но в то же время с таким уважением.— А теперь можешь передать ему это письмо. Колетта была достаточно хитра, чтобы сплоховать во второй раз. Она заклеила конверт с письмом и спрятала его на полке секретера.— Хорошо, я обязательно передам его. А Констанция, уже зная, где находится тайник, не стала расспрашивать об этом девушку.— Желаю успеха!Она покинула комнату Колетты и направилась к поджидавшей ее Франсуазе. Та совершенно извелась от нетерпения.— Ну, что ты узнала, Констанция? — зашептала баронесса, прикрывая дверь.— Это всего лишь детская влюбленность и не больше, как я тебе и говорила.Баронесса с облегчением вздохнула:— Дай-то Бог, чтобы оно так и было. Ты уверена в этом, Констанция?— Я даже могу сказать тебе, где они обмениваются письмами. — Где же?— Правда, Колетта просила не говорить об этом, и я ей пообещала.— Но ты же знаешь, это для ее же блага, — настаивала Франсуаза, — ты обязана мне сказать.Констанция для вида немного поколебалась, а потом тяжело вздохнув, объяснила:— Они прячут свои письма на струнах арфы, а затем опускают вчехол. Так что ты десятки раз проходила мимо их тайника и ничего незаметила.— Ах, змея! — воскликнула Франсуаза. — Это мог придумать только он, учитель музыки! Под струнами арфы… Моей девочке и в голову такое не могло бы прийти.— А когда должен прийти учитель музыки?— Через полчаса. Уж я покажу ему, как зариться на мою дочь! ГЛАВА 13 Колетта и ее учитель музыки Александр Шенье усердствовали всвоих занятиях. Колетта напевала тихим проникновенным голосом душещипательную песенку о пастушке и принце.Шевалье, полуприкрыв глаза, помахивал в воздухе рукой, изображая из себя метроном, исправно отбивающий такт. За спиной у девушки стояла ее служанка, и ее лицо светилось восторженной улыбкой. Она была очень рада за свою молодой хозяйку.Зато баронесса Дюамель сидела с каменным лицом. Рядом с ней, в кресле, восседала Констанция и давилась смехом, правда, при этом лицо ее оставалось непроницаемым. Жизнь при дворе научила ее скрывать свои эмоции.Дворецкий стоял в дверях и машинально кивал головой в такт песни. Баронесса строго посмотрела на него, и он, спохватившись, замер, как каменное изваяние.А песня лилась и лилась, казалось, ей не будет конца. Пальцы девушки перебирали струны, и она даже не смотрела на них.Баронесса занервничала. Веер чуть не хрустнул в ее пальцах.Констанция подсела поближе к баронессе и шепнула ей на ухо:— Осторожнее, Франсуаза, не спугни их.Наконец, прозвучали последние аккорды и в наступившей тишине пронзительно зазвенела случайно задетая Колеттой самая высокая струна.Служанка девушки, не удержавшись, громко заап-плодировала. Но к удивлению Колетты и учителя музыки, никто не разделил ее восторгов.На этом урок можно было бы и закончить, но шевалье полистал ноты и, подойдя к Колетте, указал пальцем на третью строку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77