— Вот в этом пассаже, мадемуазель, вам следовало бы еще поупражняться, он звучит немного ненатурально. И он принялся считать:— Раз-два-три, раз-два-три… Колетта кивала головой и повторяла:— Раз-два-три, раз-два-три…Ее пальцы коснулись струн, но лишь только шевалье встретилсявзглядом с баронессой, он тут же поспешил добавить:— Хорошо, мадемуазель, я надеюсь, это у вас получится. Можете потренироваться и без меня, я должен идти.— Но я хотела бы знать ваше мнение, шевалье, — просительно произнесла Колетта.— Нет-нет, я должен идти.Александр Шенье подхватил чехол арфы и баронесса стала следить за каждым его движением, как следят за движениями фокусника, пытаясь разгадать секрет исчезновения кролика в шляпе.Колетта, прекрасно зная, что сейчас произойдет, решила отвлечьна секунду мать. Она подбежала к баронессе, обняла ее за шею и поцеловала в щеку. Но Франсуаза из-за плеча дочери все равно продолжала следить за шевалье.Тот набросил чехол на арфу и на мгновение замешкался.Служанка Колетты, бывшая, конечно, в курсе всего происходящего, испуганно водила глазами из стороны в сторону.Констанция, как и баронесса, тоже заметила едва уловимое движение шевалье. Предательски хрустнула бумага, подсунутая под струны арфы. Чехол тут же закрыл инструмент целиком, а Александр Шенье быстро отошел от него. И с облегчением вздохнув, произнес:— Ваша дочь — великолепная ученица.— Постойте-ка, шевалье, — ледяным голосом произнесла баронесса, поднимаясь с кресла, ее вид был грозен и суров.Колетта с надеждой посмотрела на Констанцию, но та, как назло, глядела в другую сторону.Снимите-ка чехол с арфы! — распорядилась баронесса.Шевалье не двинулся с места. Тогда дворецкий, степенно поклонившись хозяйке, двинулся к инструменту. Он сдернул чехол и все увидели белый конверт, задвинутый между струн арфы.Наступило неловкое молчание.Баронесса Дюамель брезгливо, двумя пальцами вытащила конверт, покрутила им в воздухе и обратилась к шевалье.— Вы можете объяснить, молодой человек, что это такое?Тот стоял, заложив руки за спину, с видом напроказившего школьника.Так и не дождавшись ответа, баронесса обратилась к своей дочери.— Я спрашиваю, что это?Колетта пожала плечами, всем своим видом изображая недоумение.И тут Александр Шенье обрел дар речи.— Это письмо, мадам, письмо, которое я написал вашей дочери.Колетта вздрогнула.— Я не могу вас обмануть, — продолжал учитель музыки, — я написал это письмо, потому что не мог скрывать своих чувств.Колетта готова была расплакаться, ее служанка закрыла лицо руками.Констанция всем видом изображала непричастность ко всему происходящему.А баронесса, напустив на себя еще более холодный вид, двинулась к выходу.— Шевалье, подождите моего возвращения. А ты, Колетта, следуйза мной.Молодые люди переглянулись. Но что мог сделать Александр? Их взгляды были более красноречивы, чем слова.— Поторопись! — баронесса стояла в двери. Когда баронесса и еедочь удалились в другую комнату и за ними щелкнула дверная задвижка, Констанция произнесла:— Я сочувствую вам, шевалье, и думаю, мне лучше уйти.Александр Шенье, бледный как смерть, едва заметно кивнул. И Констанция, вполне удовлетворенная собой, выпорхнула из комнаты.Она сбежала по лестнице, весело напевая себе под нос припев песни про пастушку и принца. А затем села в свой экипаж и постучала в переднюю стенку.— Домой, любезный, — чуть громче, чем следовало, приказала Констанция.Но лишь только карета завернула за угол ограды, как снова раздался стук в стену:— Подожди-ка здесь, любезный.Кучер покорно выполнил приказание. Ему было все равно, ехать или стоять на месте. Раз мадемуазель Аламбер желает стоять, значитони остановятся.А баронесса Дюамель тем временем строго смотрела на свою дочь. Колетта вся дрожала.— Садись! — строго приказала мать.— Мама!— Я сказала садись!Колетта опустилась в кресло и зажала дрожащие ладони коленями. Она смотрела как затравленный зверек на охотничьего пса. Баронесса вновь показала конверт.— Ты знала об этом письме?— Нет-нет!— Не ври!— Нет, нет, мама!— Я сказала, не ври!— Ну правда же, нет! — сбивчиво принялась объяснять молодая девушка.Баронесса посмотрела на секретер.— Ты не хочешь сказать, Колетта, где хранятся остальные письма?— Я не знаю ни о каких письмах.— А вот я знаю, где они лежат. Колетта втянула голову в плечи.— Ну так ты сама их достанешь или это сделать мне?— Я виновата, мама.— Вот с этого и нужно было начинать.— Мама, пожалуйста, прости меня! Мне очень жаль, что так получилось. Баронесса молчала.— Ну мама, пожалуйста! — Колетта вскочила и бросилась к баронессе.Материнское сердце немного оттаяло.— Почему же ты мне сама не сказала, дорогая, с самого начала?— Я боялась.— Неужели ты боишься меня?— Я сама не знаю, как это получилось.— Да успокойся же, все будет хорошо.— А что будет с Александром?— Ты должна забыть его.— Но, мама…— Молчи! Теперь всем займусь я.Колетта, рыдая, опустилась на колени и обхватила ноги матери руками.— Да полно тебе, сядь и хорошенько подумай обо всем случившемся.В это время шевалье Александр Шенье, заложив руки за спину, мерил шагами комнату из угла в угол. Он уже понимал, что этот деньв доме баронессы будет для него последним, проведенным вместе с Колеттой. Молодому человеку предстоял тяжелый разговор, и он старательно подбирал слова, такие, чтобы не обидеть баронессу и в то же время сохранить собственное достоинство. Ведь он и в самом деле любил Колетту или во всяком случае, верил в то, что любит ее.Дверь, скрывшая от него девушку, распахнулась, и на пороге возникла баронесса Дюамель. В руках она держала пачку писем, перевязанных розовой шелковой лентой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77