Для меня не важно соответствовать
формальным требованиям "научной объективности". Я стремлюсь представить
свидетельства иного рода, рассказать о том, что происходит, когда мы
осмеливаемся совершить этот "смертельный прыжок в сторону от рассудка",
преодолев самих себя, покончив со своей личной историей и самомнением.
С одной стороны, моя работа отвечает всем требованиям, предъявляемым к
"научному исследованию". Это, - не исключаю, - может со временем убедить других
"социологов": в работе нет ничего, что может вызвать недоверие или быть сочтено
цирковым фокусом - то есть, с их точки зрения, здесь все в полном порядке и под
контролем. Мы, ученые, понимаем почти все, а чего не понимаем, то поймем
позднее, это всего лишь вопрос времени.
С другой стороны, наличествует и то, что можно опробовать, и что не
укладывается в тональ причинноследственных связей. Я считаю важным и тот факт,
что мы осмеливаемся исследовать явления, не укладывающиеся в привычные рамки
познания, и то, что мы можем и хотим говорить об этом.
Ученые против эзотериков
В широком спектре тех, кто обладает "знанием об индейцах", доминирующее
положение долгое время занимали две явно противостоявших друг другу группы,
имевших по существу много общего. К одной из них относились социологи, одержимые
поиском таких доказательств, которые могли бы подтвердить существование
Единственной Реальности (всегда соответствующей их идеологии или предпочитаемой
ими "теоретической схеме"). Вторая группа объединяет многочисленных писателей,
публикующих свои рассказы об "индейском знании". В большинстве случаев эти
авторы полностью игнорируют саму возможность предоставления читателю шанса
проверить истинность их историй, поэтому мы никогда не можем с уверенностью
сказать, достоверны приведенные в них сведения или нет. Книги, авторы которых
принадлежат к первой группе, предназначены для академической среды и практически
неизвестны широким кругам читателей. Книги авторов второй группы предназначены
для менее требовательной публики, интересующейся духовными аспектами излагаемых
историй и легко верящей в достоверность описанных событий; эти книги, напротив,
вполне доступны обычному читателю и служат благодатным источником ошибочных
мнений и сведений. Таким образом, возникает весьма затруднительная ситуация:
большинству антропологов не удается найти более гуманный и объективный подход к
индейским народам, а те писатели, которых я назову эзотериками, зачастую не
имеют контакта с реальными индейскими общинами.
Итак, можно сказать, что ученые связаны чрезмерно жесткими требованиями к
"научной достоверности данных", а эзотерики позволяют себе слишком вольное
обращение с имеющейся в их распоряжении информацией. Совершенно очевидно, что
ценность книги определяется ее содержанием и не зависит от того, является ли она
литературной выдумкой или отчетом, достоверно описывающим реально происходившие
события. Ценность книги определяется лишь качеством, формой и смыслом
содержащегося в книге послания к читателю. Однако тот факт, что обе категории
книг имеют особую, присущую лишь им ценность, не должен позволять авторам
смешивать один тип литературной работы с другим, в особенности не предупредив об
этом читателя.
С моей точки зрения, роман или отчет, превращенный в роман - по любой теме,
включая темы индейцев, - может быть весьма ценным, если он имеет "реальную
основу". Содержание романа с реальной основой может обогатить нас, оно может
даже подвигнуть нас на изменение или коренное улучшение нашего образа жизни.
Откуда же тогда страх перед таинством написания литературного произведения
таким, как оно есть? Почему надо держать в секрете личный опыт автора
литературного произведения, как если бы он сам был нежелательным персонажем в
своей же собственной работе?
Есть мнение, отнюдь не бесспорное, что сохранение в тайне источника
сведений, которыми авторы пользовались при написании своих книг, придает большую
силу воздействия, и достоверность содержанию их работ. Однако здесь мы подходим
к проблеме, значимость которой со временем становится все более и более
серьезной: отчуждению между индейскими и неиндейскими народами. Следует ясно
понимать: если мы проводим антропологические исследования среди индейских
народов, или пишем романы и представляем их содержание как реальные факты, то в
глазах наших читателей мы подменяем реальность вымыслом, что поощряет восхищение
персонажами-индейцами в книгах и способствует неприятию или безразличному
отношению к настоящим индейцам. Может показаться парадоксальным, но это факт:
книги, описывающие знание коренных американцев, наводнившие в 80-х и 90-х годах
рынок духовной литературы, могли вызвать устойчивое отчуждение по отношению к
реальным индейцам. Еще бы - они ведь не выглядят столь живописно, как индейцы из
нового поколения фантастических книг. Они вызывают презрение читателей подобных
книг как "ненастоящие" или "испорченные" колонизацией. Кроме того, индейцы в
книгах выглядят более впечатляюще и живописно. Ориентируясь на свои собственные
культурные традиции, носители "цивилизованной" культуры очередной раз
присваивают право высказывать мнение об индейцах, назначая самих себя судьями,
способными определить "истинность" индейцев, степень их этнической и духовной
чистоты! Такой поверхностный взгляд на проблему индейцев мешает увидеть реальную
тайну, находящуюся за гранью очевидного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67