Вряд ли, вряд ли. Впрочем, я сейчас посмотрю. (Вынув свою записную книжку, листает в ней.) Ничего не нахожу!
Дама. Вы, наверно, куда-нибудь задевали его расписку, но расписка значения не имеет. Дозвольте мне...
Тельхейм. Нет, сударыня, я не мог никуда задевать такой документ. Его нет у меня, а следовательно, никогда не было, или же долг был погашен, и я возвратил расписку должнику.
Дама. Господин майор!
Тельхейм. Не сомневайтесь, сударыня. Марлоф не остался мне должен ни гроша. Более того, я не помню, чтобы он когда-нибудь брал у меня взаймы. Заверяю вас, мадам, что скорее я его должник. Ни разу не удалось мне расплатиться с человеком, который к продолжение шести лет делил со мною счастье и горе, честь ратных подвигов и опасность. Я не забуду, что у него остался сын. Отныне он будет моим сыном, ежели я сумею быть его отцом. Трудности, что сейчас теснят меня...
Дама. Благородный, великодушный человек! Но не считайте и меня недостойным созданием! Примите эти деньги, господин майор, и я верну себе душевное спокойствие...
Тельхейм. Ужели вам нужно для спокойствия что-то еще, кроме моего заверения, что эти деньги мне не принадлежат? Или вы хотите, чтобы я обокрал малолетнего осиротевшего сына моего друга? Обокрал, мадам, в точнейшем смысле этого слова. Деньги принадлежат ему, для пего вы и сберегите их!
Дама. Я поняла вас; простите меня лишь за то, что я еще не научилась принимать благодеяния. Но откуда вы знаете, что для сына мать готова сделать много больше, чем для собственного блага? Я ухожу...
Тел с им. Идите, мадам, идите! Счастливого вам пути! Я не прошу, чтобы вы дали мне весть о себе. Эта весть может прийти в то время, когда это будет уже бесполезно. Ах, постойте, сударыня. Я чуть было не позабыл самого главного: Марлофу причитается еще кое-что в кассе бывшего нашего полка. Его права так же неоспоримы, как и мои. Ежели мне выплатят деньги, то выплатят и ему. За это я ручаюсь.
Дам а. О господин майор! Нет, лучше мне промолчать. Так подготовлять будущие благодеяния в глазах господа значит уже совершить их. Примите же воздаяние господне и мои слезы. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Тельхейм.
Тельхейм. Хорошая она женщина, бедняжка! Не позабыть уничтожить эту злополучную расписку. (Вынимает бумагу из записной книжки и рвет ее.) Кто поручится, что бедность не заставит меня когда-нибудь ею воспользоваться?
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ ]() с т, Т ольх е й м.
Тельхейм. Это ты?
Юст (вытирая глаза). Да!
Тельхейм. Ты плакал?
Юст. Я писал счет на кухне, а там полно дыму. Вот, пожалуйста, ваша милость.
Тельхейм. Дай сюда.
Юст. Господин майор! Я-то знаю, что люди немилосердно обошлись с вами, но...
Тельхейм. Чего тебе надобно?
Ю с т. Не ждал я, что вы меня прогоните, скорей смерти ждал.
Тельхейм. Я не могу больше держать тебя. Пришла, видно, пора научиться жить без слуги. (Развернув счет, читает.) «Что мне задолжал господин майор: жалованье за три месяца и еще за две недели, шесть талеров в месяц, выходит двадцать одни талер. С первого сего издержал по мелочи: один талер семь грошей девять пфеннигов.
два талера семь грошей девять пфеннигов». Ладно, и я, конечно, сполна заплачу тебе за текущий месяц.
Ю с т. Взгляните на другой стороне, господин майор.
Тельхейм. Значит, это еще не все? (Читает.) «Что я должен господину майору: за фельдшера для меня заплачено двадцать пять талеров. На уход за мной и питание во время болезни — тридцать девять талеров. Моему погорелому и ограбленному отцу по моей просьбе выдана ссуда в пятьдесят талеров, не считая двух лошадей, подаренных господином майором. Snmma summarum — сто четырнадцать талеров. За вычетом вышеуказанных двадцати двух талеров семи грошей девяти пфеннигов, остаюсь должен господину майору девяносто один талер шестнадцать грошей три пфеннига». Да ты рехнулся, парень!
Ю с т. Наверно, я обхожусь вам дороже. Но все ото подсчитывать — только зазря чернила тратить. Чем я, спрашивается, с вами расплачусь? А ежели вы заберете у меня ливрею,— я ведь ее так и не успел отработать,— то, ей-богу, лучше бы вы дали мне подохнуть в лазарете.
Т е л ь х е й м. Да за кого ты меня принимаешь? Ты ничего мне не должен, и я собираюсь рекомендовать тебя одному знакомому, где тебе будет лучше, чем у меня.
10 с т. Я вам ничего не должен, почему же вы меня прогоняете?
Т е л ь х е й м. Потому что не хочу вечно быть твоим должником!
Ю с т. Из-за этого? Только из-за этого? По правде-то я вам должен, а вы мне ничегошеньки не должны, и потому не за что вам меня прогонять. Делайте, что хотите, господин майор, а я все равно у вас останусь, нельзя мне иначе...
Тельхейм. А твое упрямство, твое своенравие, твоя неистовая злоба на всех, кто, по-твоему, мешается не в свое дело, давая тебе указания, твое злорадное ехидство, мстительность...
Ю с т. Черните меня сколько душе угодно, я все равно не стану думать о себе хуже, чем о своей собаке. Прошлой зимой шел я под вечер вдоль канала, слышу какой-то писк. Я живо спустился к воде и протянул руку на голос, думал, спасаю ребенка, а вытащил из воды собачонку. Что ж, и это недурно, подумал я. Собачонка увязалась за мной, по я до собак не охотник, я ее гнал от себя — ничего не помогло, бил — ничего не помогло. Ночью я ее не впустил к себе в чулан, она легла перед дверью. Когда она ко мне подходила, я пинал ее ногой, она взвизгивала, смотрела мне в глаза и виляла хвостом. Я ей ни разу куска хлеба не дал, а слушается она только меня, мне только и позволяет себя трогать. Да еще прыгает передо мной и по доброй воле показывает все свои фокусы. Если так и дальше будет, я, ей-богу, полюблю собак.
Тельхейм (в сторону). А я его! Не должно быть извергов среди людей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91