Я хотел избавить себя от столь суровых действий и внес недостающую сумму.
Минна. Да, я помню. Я вас полюбила за этот поступок еще до знакомства с вами.
Тельхейм. Представители сословий выдали мне вексель, и я думал после заключения мира приобщить эту сумму к долгам, подлежащим утверждению. Вексель был признан действительным, но мое право на получение по нему денег взято под сомнение. Язвительная, улыбка была мне ответом, когда я заверял, что внес всю сумму наличными. Вексель этот сочли взяткой, «благодарностью» сословий за то, что я без промедлений столковался с ними о сумме, удовлетвориться коей, согласно моим полномочиям, имел право лишь в самом крайнем случае. Так вексель уплыл из моих рук, и если деньги по нему и будут выплачены, то, уж конечно, не мне. Вот почему, сударыня, я считаю себя оскорбленным, а вовсе не из-за отставки, которую я бы все равно потребовал, если б не получил ее. У вас серьезное выражение лица, сударыня! Почему же вы не смеетесь? Ха-ха-ха! Я-то ведь смеюсь!
Минна. О, не смейтесь так, Тельхейм! Заклинаю вас! Это страшный смех ненависти ко всему роду людскому. Нет, не такой вы человек, чтобы раскаиваться в хорошем поступке оттого, что он привел к плачевным последствиям. Заверяю вас, эти последствия недолго будут давать знать о себе! Правда выйдет на свет божий! Свидетельство моего дядюшки, всех наших сословий...
Тельхейм. Вашего дядюшки! Ваших сословий! Ха-ха-ха!
Минн а. Ваш смех убивает меня, Тельхейм. Если вы верите в добро и в провидение, не смейтесь так! Я даже проклятий никогда не слышала более страшных, чем ваш смех. Давайте предположим наихудшее! Если здесь не пожелают оценить вас по достоинству, то уж у нас вас оценят. Нет, Тельхейм, мы не можем, не смеем отринуть вас! И если наши сословия имеют хоть малейшее понятие о чести, я знаю, что им надо делать! Но я несу вздор, к чему все это нужно? Представьте себе, Тельхейм, что в один злополучный вечер вы проиграли две тысячи пистолей. Король оказался для вас несчастливой картой, тем больше счастья (показывая на себя) принесет вам дама. Верьте мне, провидение всегда вознаграждает честного человека за его утраты. Нередко даже заранее. Поступком, лишившим вас двух тысяч пистолей, вы завоевали меня. Не будь его, во мне не вспыхнуло бы желание увидеть вас. Вы же знаете, я без приглашения пришла на тот раут, где надеялась встретить вас. Только из-за вас и пришла. Пришла с твердым намерением полюбить вас — да что там, я уже вас любила,— с твердым намерением соединить с вами свою жизнь, даже если вы окажетесь черным и некрасивым, как венецианский мавр. Вы не черны, и не безобразны, и никогда не будете таким ревнивцем, но, Тельхейм, Тельхейм, у вас все еще много общего с ним! О, вы неистовые, непреклонные мужчины, со взглядом, вечно устремленным на призрак чести, слишком суровые для других чувств! Взгляните же, взгляните на меня, Тельхейм.
Погруженный в свои думы, он неподвижно уставился в одну точку. О чем вы думаете? Слышите ли вы меня?
Тельхейм (рассеянно). О да! Но скажите мне, сударыня: почему мавр служил Венеции? Разве не было у него отчизны? Почему отдал он внаем чужой стране свою руку и свою кровь?
Минна (испуганно). Тельхейм, что с вами, где вы? Хватит, не надо больше разговоров. Идемте! (Берет его под руку.) Франциска, скажи, чтобы подавали карету.
Тельхейм (вырывает руку и идет вслед за Франциской). Нет, Франциска, я должен отказаться от чести сопровождать фрейлейн фон Барнхельм. Сударыня, отпустите меня и оставьте мне еще хоть на день мой разум. Вы очень скоро сведете меня с ума. Я упираюсь что есть сил. И покуда я еще в своем уме, выслушайте, сударыня, мое решение, с которого уже ничто на свете меня не своротит. Если мне не выпадет счастливый жребии, если мои дела не примут другого оборота, если...
М и н п а. Я должна перебить вас, господин майор. Нам надо было сразу сказать ему об этом, Франциска. Никогда ты вовремя не напомнишь. Наш разговор протекал бы совсем иначе, Тельхейм, если бы я начала его с доброй вести, только что принесенной нам кавалером де Марлииьер.
Т е л ь х е й м. Кавалером де Марлииьер? Кто это такой?
Франциска. Может, он и хороший человек, господин майор, да только...
Минна. Помолчи, Франциска! Тоже отставной офицер, в свое время бывший на голландской службе...
Тельхейм. Ха! Лейтенант Рикко!
Минн а. Он назвал себя вашим другом...
Тельхейм. Зато я себя его другом не назову.
М и н н а. По его словам, какой-то министр сообщил ему, что ваше дело подходит к благополучному концу. Собственноручное письмо короля уже направлено вам.
Тельхейм. Где ж это они сошлись, Рикко и министр? Что-то, правда, сдвинулось в моем деле. Только сейчас военный казначей уведомил меня, что король отменил все обвинения, мне предъявленные, и освободил меня от письменного обязательства не уезжать, покуда я не буду полностью оправдан. Но пусть я лучше погибну от жестокой нужды на глазах у моих, чем...
Мини а. Упрямец!
Тельхейм. Милость мне не нужна, я жажду справедливости, моя честь...
Минна. Честь такого человека, как вы...
Тельхейм (запальчиво). Нет, сударыня, вы можете правильно судить о чем угодно, но не об этом. Честь — не голос совести, не свидетельство нескольких добропорядочных людей...
Минн а. Да, да, я понимаю. Честь это честь.
Тельхейм. Короче, сударыня... вы прервали меня, а я хотел сказать: если у меня так оскорбительно будет отнято все, что принадлежит мне, если моя честь не будет восстановлена, я не стану вашим супругом, ибо в глазах света я этого не достоин. Фрейлейн фон Барнхельм заслуживает мужа с незапятнанным именем. Ничтожна та любовь, что не страшится навлечь презрение на любимую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91