Вместе с ней покинули территориальные воды Геи крейсер «Орион» и круизный лайнер «Ястребов». Волков, Каманин и Симонов отбыли вместе со всеми, но через месяц вернулись и перешли на «подпольный» режим работы. Лишь один человек остался на своем месте, потому как другого у него уже не было. Генерал Степанов полностью ушел в дела своей академии и отказался вершить судьбы мира.
– Выше башки мне не прыгнуть, ниже плинтуса не свалиться. Я желаю, господа, учить ребятишек нашему нелегкому ремеслу, и вы уж как-нибудь обойдитесь без меня, – сказал он на прощание. Глянул вслед «Мурене», вдохнул полной грудью холодный озерный воздух и заспешил обратно – в свой кабинет.
Турок одолели споро – благодаря тому, что бравые воины Самуся при первых залпах русской артиллерии бросились наутек. Шрапнель выкосила передние ряды казаков за считанные минуты – только раненые лошади хрипя носились по полю. Увидав гибель своего авангарда, Самусь скомандовал отступление. Но турки, находившиеся немного поодаль, потерь не ощутили и упрямо перли вперед. Небольшая свалка из атакующих турок и отступающих казаков дала русским время для перенацеливания. Следующие залпы пришлись по замыкающим. Не давая противнику развернуться в боевое построение, Басманов приказал своим войскам приблизиться к противнику на расстояние прямого выстрела и открыть огонь из всех видов оружия.
Только благодаря тому, что Ахмед передвигался вместе с обозом, ему удалось избежать пленения. Пришлось бросить половину припасов и вместе с преданными янычарами и несколькими женами из нижнего сераля, взятыми для утех в походе, бежать в Харьков. Вскоре туда принялись стекаться и остатки его разбитой армии. Разгромленные казаки убрались в Полтаву вместе с посрамленным Самусем. Русские гнали неприятеля тридцать верст, чуть ли не до самого Харькова, и Басманову стоило больших трудов сдержать своих полковых командиров. Пришлось утешиться захваченным обозом и слезной просьбой Ахмеда об армисциции, врученной Басманову прибывшим для переговоров пашой Исмаилом.
Паша готов был поклясться на Коране, что султан не хотел идти войной на Русь, что ему задурили голову коварные англичане, что оплели мозги коварные цезарцы. Величайший нынче пребывает в скорби, ибо у него в настоящее время нет денег даже на то, чтобы выплатить солдатам жалованье за последние три месяца... он надеется, что нанесенную русским обиду загладит полное признание Турцией прав России на Крым и Тамань.
– Эк, загнул! – ворчливо перечитал Басманов меморандум, написанный на латыни. – Тамань и так наша, а в Крыму мы почитай десяток лет хозяйничаем. Ну-с, господа генералы, каково будет ваше мнение?
Генералы покряхтели, но все-таки большинством голосов высказались за то, что султан и так достаточно наказан и озлоблять турка не стоит. Загнанная в угол собака может крепко укусить. Басманов во главе Псковского уланского полка посетил Харьков и наличной встрече с султаном подписал пакт об общей русско-турецкой государственной границе от двадцать третьего декабря 1707 года. Как всего лишь представитель императрицы Басманов не имел права требовать, чтобы султан целовал Коран. Так же и султан понимал, что «выгоды для» Басманов может поцеловать хоть черта в зад. Они обменялись ироничными взглядами: владыка Оттоманской империи и военный министр империи Российской. Один возвратился в теплый Стамбул несолоно хлебавши – ему предстояло править еще двадцать два года, в большинстве своем успешно, а другой прибыл в Свято-Софийск, и рождественские морозы не помешали жителям столицы тепло приветствовать своего героя.
Здесь генерал только раз появился на ассамблее и посетил торжественный прием, устроенный в честь победителей. Сразу с бала он отправился к себе в имение – отдохнуть с дороги и побыть с семьей. Почти три месяца он был лишен возможности видеть родных.
Рождественские морозы сменились крещенскими, празднества утихли, Басманова вызвала императрица.
– Петр Данилович, дорогой! – проворковала она. – Где-то вы запропастились, что пришлось специального курьера на поиски отряжать?
– С семьей был, ваше императорское величество, – ответил министр обороны, – вы ведь знаете, что я не большой ценитель светских развлечений. Стараемся, матушка, находить время и для воспитания отпрысков своих...
– Охотно верю, что ваши дети вырастут в достойных подданных империи, – торопливо перебила его Софья Алексеевна, – ведь их у вас четверо?
– Пятеро! – довольно улыбнулся Басманов. – Последний случился как раз на Покров. Отличный мальчуган! Но вы ведь призвали меня не за тем, чтобы расспрашивать о домочадцах, верно, государыня?
– Верно! – кивнула императрица. Лицо ее посерьезнело, на лбу обозначились морщины. От всего облика Софьи повеяло такой усталостью, что Петр Данилович ощутил даже чувство вины.
– Вы, я чай, помните об угрозе со стороны Польши? – Басманов кивнул. – Мои эмиссары докладывают, что войска Лещинского уже подходят к Риге. Что вы так смотрите, господин генерал-фельдмаршал?
Басманов закашлялся.
– Прошу прощения, государыня, легкое недомогание. – Он постучал себя по груди. – При всем моем уважении к полякам – вояки из них – аховые. Это даже не турки.
Софья печально улыбнулась!
– Вояки из них действительно... никудышные. Но их тридцать тысяч. И они уверены, что моя армия увязла под Белгородом. Где, кстати, ваши победоносные полки? На зимних квартирах под Москвой, так?
Басманов кивнул, подтверждая:
– Но у нас под рукой Новгородский стрелковый корпус князя Алексея Голицына, Псковский сводный корпус князя Репнина и вся столичная гвардия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109