– Вы наверняка правы, но мне от этого не легче. У меня на лекциях студиозы никогда не спали – им было интересно и занимательно. Это удар по моему профессионализму, моему таланту преподавателя.
Государыня взяла его под руку.
– Дорогой вы мой, нашим студиозам, особенно некоторым, уже о вечном покое размышлять пора, а вы поучать их рветесь. Вы мне хоть популярно объясните, почему и откуда взялся этот люмин – у вас на Земле его пруд пруди, а у нас до сих пор не нашли.
Ростислав Алексеевич откашлялся:
– Видите ли, Софья Алек...
– Соня!
– Видите ли, Соня...
– Видишь!
– Короче, Соня, ты ведь имеешь приблизительное представление об электричестве? Имеешь. Так вот чтобы добиться того, что алюминий станет дешевле железа, необходимо много электричества.
– Много? – приподняла брови царица, отчаянно повисая на его руке.
– Пропасть! Производство дешевого металла получается при электролизе растворов и расплавов бокситов...
– Спать хочу!
– Ну, по-другому я и не знаю, как объяснить. Пойдем в лабораторию, а?
Царица посмотрела на него, опустив ресницы.
– Я охотнее всего прошла бы с тобой в опочивальню, несносный верзила! Но негоже сорокалетней бабе на мужика днем кидаться, когда и ночью времени достаточно. Ну, почти достаточно. Погодь минутку, я пойду переоденусь, а то опять меня какой-нибудь дрянью ошпарит, и прощай – новое платье. Жди меня в своей лаболатории!
В прошлый раз при посещении царства алхимика Каманина взорвался аппарат Киппа, и обоих легонько окатило соляной кислотой. Тогда Софья требовала, чтобы ей показали принцип действия дирижабля. Безопасный гелий получить в данных условиях профессор даже не пытался, поэтому пришлось довольствоваться опасным водородом. Слава богу, никто не пострадал. Все остались при своих. Но, несмотря ни на что, царица любила бывать в лаборатории Ростислава Алексеевича. Тенью передвигаясь за ним, она со священным трепетом наблюдала за его действиями. Вот он надевает белый халат и превращается в полубожественное создание, вот он включает над рабочим столом ослепительно белую лампу с труднопроизносимым названием (ДРЛ), вот он смешивает растворы, и стеклянная банка покрывается зеркальным налетом. Загудел вен-ти-ля-тор – такое просто не выговорить с первого разу, – и вскоре запах в помещении стал гораздо терпимее для монарших ноздрей. Ростислав поглощен работой, но вот Софья робко касается его плеча и преданно смотрит в глаза.
– Ростислав, прости, но все хочу спросить, да забываю. Вот когда дрова горят, что за реакция происходит? Наши шарлатаны бормочут про какой-то флогистон, но я им не верю... раньше верила, а теперь нет...
– Сложная реакция окисления углеводов до восстановления чистого угля и выделения угарного газа и водяного пара. Если проморгать, то уголь тоже сгорит, то есть превратится в углекислый газ...
– А как же флогистон? – переспросила государыня.
– Фигня, нет никакого флогистона, – торопливо ответил профессор. У него вот-вот должно было получиться новое вещество. – Просто окисление сложной структуры дерева происходит при определенной температуре, а само пламя суть раскаленные газы CO при недостатке кислорода, CO2 и некоторые примеси... разные... смотря где росло дерево и чем питаюсь.
– Ты изъясняешься как наши колдуны-астрологи: «Когда семь звезд над твоей головой встанут багряным серпом и пьяный охотник спустит собак на просторы твоей пустоты».
Профессор оторвался от своих пробирок и колбочек. Скептически посмотрел на обиженный лик царицы, поправил:
– Это не ваши колдуны, это Иннокентий на гитаре песню Гребня играл. Ваши предсказания напоминают... мнэ-э... как там... чего, мол, хотел – получишь, о чем думаешь – не сомневайся, бояться тебе того, кто в лаптях не ходит, овчину не носит, лицом бел. Мимо третьего двора не ходи, на три звезды не мочись. Дождешься своего – может, скоро, может, нет, аминь. Спасибо не говори, давай из-за щеки деньгу...
Царица прыснула. Пассаж из толстовского «Петра Первого» пришелся к моменту. Кстати, она прочла все творение единственного советского графа и долго возмущалась: мол, все было совсем не так. Но ее успокоили, сказав, что «неизвестно, что напишут про нас».
Вскоре ей стало скучно в лаборатории, и она ушла в свои покои, чмокнув «чокнутого профессора» в грустный лоб. В рабочем кабинете она открыла комод и достала из него «геенну огненную» – царский ноутбук. Освоение дьявольской машины шло весьма медленно, «ламера» и «тачку» разделяли три века пустоты. И язык был похож на русский, и буквы на клавишках понятные, но сам процесс... сам процесс познания растянулся безмерно. Офисом и некоторыми программами она владела уже на уровне старой клюшки-секретарши из музея, но хотелось большего. Хотелось подчинить себе упрямую машинку, чтобы выполняла все прихоти без загадочных комментариев типа «Виртуальная память системы заканчивается. Подождите, сейчас...». Она несколько раз приставала к Ростиславу, но тот был ярко выраженным пользователем. Затем ей пару раз попалось на глаза сообщение «Обратитесь к системному администратору», и она послала пару надежных человек, на поиски этого легендарного существа.
Люди ее были надежные, а вместе с тем и смышленые. Сообразив, что этого «админисратора» можно искать до седьмой трубы, ребятки обратились к воплощению всего непонятного – Иннокентию Симонову. Последнему бойскауту и первому русскому самураю. Воину-монаху и менестрелю, мужу очаровательной леди Инги и отцу чудесного златоглавого малыша.
Кеша долго хохотал над квестом парочки, но к царице отправил сестру Ростислава – Полину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109