– Поздно! – крикнул король. – Он вернется в Варшаву раньше, чем мы высадимся в Кенигсберге! А если мы нападем на его столицу, то англичане первыми завопят о переговорах!
Убедившись, что король настроен на продолжение решительных дальнейших действий, Пипер задумался. Если воспротивиться наступлению на Варшаву, то Карлу, чего доброго, захочется напасть на Россию. А Россия – это вам не Дания, которую за месяц можно исходить вдоль и поперек. Там можно плутать годами, что бы ни думал о своих талантах молодой король. И снабжение войск проводить не в пример труднее, нежели в Померании или Голштинии. Да и вести приходят из страны варваров какие-то странные. Россия не стала вступать в союз с Польшей и Данией. От большого ума или от самоуверенности? Турок два года назад разбили. Ультиматум шведскому королю выдвинули. Нет, пока нет точных сведений, нужно держаться подальше от этого края!
А Польша... там сейчас (впрочем, как и всегда) разброд и шатания. Междоусобицы, рокош. Самое время, чтобы взять ее голыми руками. А руки-то у шведов отнюдь не голые!
– Ваше величество, – медленно проговорил Пипер, – англичанам всегда можно преподнести свою версию... и англичанам сейчас не до нас. В ноябре Людовик объявил своего внука Филиппа новым испанским королем, а у меня есть сведения, что англичане этим крайне недовольны.
– Англичане всегда недовольны! – процедил Карл. – Кстати, почему они этим недовольны?
– Если державы признают Филиппа новым испанским королем, это будет означать усиление политической силы Франции. А поскольку англичане с французами никогда не ладили, они скорее всего встанут на сторону Леопольда, австрийского короля.
– А разве мать Людовика не была в родстве с австрийским домом? – недоуменно спросил Карл. – Помнится, я что-то читал по этому поводу...
– Ваше величество! – почтительно вставил Беркенгельм. – Все правители Европы в той или иной мере находятся в родстве. Но это не мешает им воевать. К примеру, ваша мать была принцессой Дании, а бабушка и вовсе – королевой…
– Они первые начали! – выпалил Карл.
Хорошо, что в то время еще не додумались вести стенограммы заседаний. Иначе множество толстых книг было бы исписано глупостями не хуже этой. Хотя, как показывает время, количество глупостей с течением этого самого времени не убавилось, но одно дело – читать о глупостях, сделанных сравнительно недавно, а другое – о средневековых глупостях. Это навроде анекдота с бородой – чем короче борода, тем актуальнее.
Генералы вместе с королем долго совещались и решили наказать Августа за вероломство, раз уж это не удалось с Данией. Поскольку бабушка Карла Ульрика была королевой Дании, внук не мог причинить этой стране серьезного ущерба, а вот относительно Польши сказать этого было нельзя. Бедняга Август, как он впоследствии жалел, что не породнился со шведским двором!
Четвертого марта войска Карла погрузились на корабли и покинули Померанию, чтобы высадиться в Кенигсберге и карающим мечом пройтись по полякам и их кошелькам. В Кенигсберг Карл прибыл седьмого и сразу же устроил смотр своим войскам. Восемь тысяч пехоты и четыре тысячи кавалерии прошло мимо своего короля, затем мимо него прогромыхало сорок две пушки с лафетами, окрашенными в традиционный для шведов желто-голубой колор.
– Молодцы, парни! – сказал король после смотра. – Имея такую армию, стыдно прохлаждаться дома.
Прибыв в Кенигсберг, он написал письмо в сенат, требуя прислать подкрепление. Сенату трудно было спорить с королем после того, как он проявил себя умелым полководцем и за три недели освободил захваченные земли. В течение месяца предписывалось послать в помощь Карлу еще пятнадцать тысяч войска. Польша была и больше, и дальше Дании. Восхвалив Господа за то, что Карлу не вздумалось воевать в Африке, сенат объявил дополнительную мобилизацию.
...Теперь у Карла была одна из сильнейших в Европе армий, девятнадцать тысяч штыков и восемь тысяч сабель при ста орудиях. Двадцатого марта эта прекрасно обученная армия подошла к Цехануву, где королю Карлу доложили, что его хочет видеть Аврора Кенигсмарк – фаворитка короля Польши. История сохранила ответ короля:
– Передайте этой подстилке, что у шведского короля на нее не стоит. Если бы вместо нее был сам Август, тогда бы я еще подумал.
Камер-юнкер короля Беркенгельм передал графине ответ в письменном виде, так как не решался его повторить. Взбешенная Аврора Кенигсмарк умчалась в Варшаву и передала ответ Карла своему царственному любовнику. Случилось это утром. Любовник провел ладонью по небритому подбородку и велел запрягать карету. Он разумно полагал, что с верными саксонцами Варшавы не отстоять, а на поляков можно не рассчитывать. Таким образом, Карл вошел в столицу Речи Посполитой без боя. Распустив польский гарнизон и наложив на Варшаву контрибуцию в сто тысяч талеров, он расположился во дворце и предался хандре.
Первого апреля Карл созвал своих генералов на совет.
– Итак, господа, поскольку с нами решительно никто не желает сражаться, я принял решение добиваться испанской короны.
Генералы ошалело переглянулись.
– Ваше величество полагает... – начал было Реншильд.
– Это шутка, – кротко пояснил король, – сегодня первое апреля. Я слышал, как придворные сегодня утром разыгрывали друг друга. У славян какие-то странные обычаи...
– И в чем была странность? – осторожно поинтересовался Пипер. Он не любил подобных ситуаций. Король и так был непредсказуем, а уж если он начинал обращать внимание на местные обычаи, то жди беды.
– Один человек сказал другому, что видел приказ о его казни через повешение, подписанный лично мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109