Ребенок видел наяву этот страшный сон. Вдруг он вздрогнул от головы до пя
т, трепет пробежал по всему его телу; он заметался, задрожал, еле удержался
на ногах и сжал лоб обеими руками, словно это была единственная точка опо
ры; ошеломленный, с развевающимися по ветру волосами, зажмурив глаза, сам
похожий на призрак, он большими шагами спустился с холма и бросился бежа
ть, оставив позади себя мучительные видения ночи.

7. Северная оконечность Портл
енда

Он бежал, задыхаясь, несся куда глаза глядят, мчался, не помня себя, по снег
у, по равнине, в пространство. Бег согрел его. Это было ему необходимо. Если
бы не быстрое движение и не испуг, он был бы уже мертв.
Когда у него захватило дыхание, он остановился; но оглянуться он не посме
л. Ему мерещилось, что птицы гонятся за ним, что мертвец, сорвавшись с цепи,
следует за ним по пятам, что даже виселица кинулась с холма вслед за покой
ником. Он боялся обернуться, чтобы не увидеть этого.
Немного передохнув, он снова пустился бежать.
Дети не умеют отдавать себе отчет в происходящем. Затуманенное страхом с
ознание ребенка воспринимало внешние впечатления без связи, без выводо
в. Он мчался, сам не зная куда и зачем. Охваченный щемящей тоской, он бежал с
трудом, как бегут во сне. За три часа, проведенные им в одиночестве, его стр
емление идти куда-то вперед, не став определеннее, изменило, однако, свою
первоначальную цель: тогда это были поиски, теперь это было бегство. Он уж
е не чувствовал ни голода, ни холода; он чувствовал только страх. Один инст
инкт вытеснил другой. Все его помыслы свелись к одному Ч убежать. Убежат
ь от чего? От всего. Жизнь мрачной стеной обступила его со всех сторон. Есл
и бы он мог убежать от всего на свете, он так бы и сделал.
Но детям неведом тот способ взлома тюремной двери, который именуется сам
оубийством.
Он продолжал бежать.
Сколько времени он мчался так Ч неизвестно. Но наступает минута, когда и
дыхании не хватает и страху приходит конец.
И вдруг, как бы внезапно охваченный приливом энергии и рассудительности
, ребенок остановился; ему, видимо, стало стыдно за свое бегство; он выпрям
ился, топнул ногою, смело поднял голову и обернулся назад.
Ни холма, ни виселицы, ни воронья.
Туман опять окутал весь горизонт.
Ребенок снова пустился в путь.
Теперь он уже не бежал, он медленно шел. Сказать, что встреча с мертвецом с
делала его взрослым, значило бы втиснуть в узкие рамки то сложное и неясн
ое впечатление, которое она на него произвела. Виселица, смутно запечатл
евшаяся в его еще зачаточном сознании, оставалась для него лишь видением
. Но так как победа над страхом придает нам силы, в нем пробудилась отвага.
Будь он в том возрасте, когда человек способен разобраться в себе, он наше
л бы тысячу поводов к раздумью; но мышление детей лишено четкости, и ребен
ок в лучшем случае может ощутить лишь легкую горечь того, пока недоступн
ого ему чувства, которое он, став взрослым, назовет негодованием.
Прибавим к этому, что ребенок одарен способностью быстро забывать свои о
щущения. От него ускользают отдаленные, беглые очертания сущности горес
тного явления. Самым своим возрастом, своей слабостью дитя защищено от с
лишком сложных душевных волнений. Оно воспринимает события, но почти нич
его с ними не связывает. Взрослый доискивается связи между разрозненным
и явлениями, ребенок же легко удовлетворяется частичным их объяснением.
Жизненный процесс как нечто целое возникает перед ним позднее, когда при
ходит опыт, на который уже можно опереться. Тогда сопоставляются отдельн
ые группы фактов, просветленный и зрелый рассудок сравнивает их между со
бой, и воспоминания детского возраста проступают сквозь все пережитое, к
ак палимпсест
Палимпсест Ч в древности и в раннем средневековье Ч рук
опись, написанная на пергаменте по смытому или соскобленному тексту.
из-под новейшего письма; воспоминания оказываются точками опоры д
ля логики, и то, что было в уме ребенка впечатлением, становится силлогизм
ом в сознании взрослого. Впрочем, опыт бывает различным и обращается на п
ользу или во вред в зависимости от натуры человека. Хорошая натура созре
вает, дурная Ч растлевается.
Ребенок пробежал с добрую четверть лье и еще столько же прошел шагом. Вдр
уг он почувствовал мучительный голод. Мысль о еде завладела всем его сущ
еством, сразу вытеснив из памяти омерзительную картину, которую он видел
на холме. В человеке, к счастью, есть животное: оно возвращает его к действ
ительности.
Но что бы поесть? Где бы поесть? Как бы поесть? Мальчик невольно ощупал сво
и карманы, отлично зная, что они пусты.
Он ускорил шаги. Не зная сам, куда идет, он спешил добраться до какого-нибу
дь жилья.
Надежда на пристанище в известной мере является источником человеческ
ой веры в провидение. Верить, что для нас всегда найдется кров, значит вери
ть в бога.
Однако на этой снежной равнине не было видно ничего, похожего на кровлю.

Ребенок шел и шел; перед ним по-прежнему простиралось голое плоскогорье;
казалось, ему не будет конца.
На этой возвышенности никогда не было человеческого жилья. Только у подн
ожия утеса, в расселинах скал, ютились в давние времена первобытные обит
атели этой страны, у которых не было дерева для постройки хижина оружием
им служила праща, топливом Ч сухой коровий помет, божеством, которому он
и поклонялись, был идол Чейл, стоявший на лесной прогалине в Дорчестере, в
есь же их промысел сводился к ловле серого коралла, который валлийцы наз
ывают plin, а греки Ч isidis plocamos.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34