— Но они летали уже в этом году. И не один раз.— Они были в одной группе? Летали одновременно?— Я не готов ответить на этот вопрос, Лариса Анатольевна, — сказал Пафнутьев, хотя уже знал, что девушки трижды летали одновременно и каждый раз их группу сопровождала Пахомова. Он не был уверен, что нужно прямо сейчас раскрыть свою осведомленность. Пахомова была осторожной женщиной, но все-таки глуповатой. Не могла она быстро и правильно оценить суть вопроса, и, как каждая глупая баба, скрывала это раздражением. Пафнутьев прекрасно видел, что перед ним человек, который смертельно чего-то боится, впрочем, он мог даже сказать, чего именно: Пахомова опасается всего, что связано с погибшими женщинами.Как должен себя вести в ее положении человек, который не совершил ничего предосудительного? Она должна пообещать, что поднимет документы, списки туристов, даты вылетов. Все это можно сделать в течение получаса, поручив секретарше. Но для этого она должна узнать фамилии погибших, их имена, адреса...Что же мы видим вместо этого?Бабья истерика.«Почему она не спросит у меня фамилии убитых женщин? — озадаченно подумал Пафнутьев. — А потому что она их знает».— Ну что ж, — Пафнутьев поднялся. — Спасибо за угощение. Мне очень понравилась как сама текила, так и наша беседа, Лариса Анатольевна. У меня просьба — посмотрите документацию, может быть, там остались какие-то сведения.— Конечно, конечно, — закивала Пахомова. — Обязательно посмотрим. Если что-то обнаружится, тут же сообщим.— Да, — спохватился Пафнутьев, — я ведь не попрощался с девушкой, которая угощала нас чаем, — и он решительно направился на кухню. Пока Пахомова сообразила, в чем дело, Пафнутьев уже стоял рядом с Олей. Он молча сунул ей в кармашек передника свою визитную карточку, поднес палец к губам: дескать, это между нами, никому ни слова, потом повертел пальцем в воздухе, описывая небольшие круги — обязательно позвони.Перепуганная горничная лишь послушно кивала головой. Поэтому, когда спохватившаяся Пахомова вошла на кухню, она не услышала ни единого слова.— Чай был прекрасен, надеюсь, мне представится возможность воспользоваться гостеприимством хозяйки и отведать чайку еще разок.— Отведаете, Павел Николаевич, — мрачно сказала Пахомова, стоя за его спиной.— Приглашаете?— Какая разница, приглашаю или нет... У меня откуда-то уверенность, что видимся мы с вами не в последний раз.— Вашими устами да мед пить, Лариса Анатольевна! — воскликнул Пафнутьев.— Я предпочитаю текилу.— У вас прекрасный вкус!— Павел Николаевич, — Пахомова помолчала, как бы борясь с собой, поскольку слова, которые уже плясали у нее на кончике языка, были слишком непочтительны. — Павел Николаевич, если у вас ко мне больше нет вопросов, то давайте... Давайте попрощаемся.— Но ненадолго! — Пафнутьев с хитроватой улыбкой поднял указательный палец. — Договорились, Лариса Анатольевна, а? Следующий раз уже я буду угощать вас чаем.— На текилу надеяться не стоит?— Только намекните! — воскликнул Пафнутьев с такой радостью, будто добился от женщины невесть какого согласия.— А чего намекать-то? Говорю открытым текстом. Хочу текилы.— Будет текила!— И все? Больше ничего?— Вспомнились детские стишки... Будет тебе белка, будет и свисток.— Это в каком же смысле, Павел Николаевич?— Лариса Анатольевна, что бы я вам сейчас ни сказал, наверняка ошибусь. Жизнь бесконечна в своих проявлениях. Как говорит один мудрый человек, сие есть тайна великая и непознаваемая.— Угу... Понятно, — кивнула Пахомова, думая о чем-то своем.— Встречусь с Сысцовым, поговорю, у нас давнее знакомство... Выслушаю доклад своего помощника Худолея, вы, наверное, его помните... Просмотрю криминальную хронику по телевидению — не обнаружился ли за последние сутки еще один труп из ваших клиентов...— Думаете, еще будет? — Пахомова побледнела.— Некоторые утверждают, что будет. Правда, этот человек не настаивает на том, что обязательно из ваших путешественников... Труп может появиться и со стороны. Всего доброго, Лариса Анатольевна. Я, конечно, на текилу не надеялся, я надеялся на разговор, подробный, искренний, откровенный. Такие разговоры редко получаются, но у нас с вами получится. Проводите меня, пожалуйста, к выходу, а то я боюсь заблудиться в ваших анфиладах.Когда Пахомова первой вышла из кухни, Пафнутьев успел обернуться к горничной и еще раз повторил движения своего указательного пальца — сначала к губам: дескать, мы в сговоре, потом вращение — позвони мне, и, наконец, постучал пальцем по столу — не вздумай ослушаться.Конечно, Пафнутьев мог вызвать Олю к себе в кабинет вполне официально. Для этого имелись основания — ее портрет, в каком бы виде она ни была изображена, лежал в пачке вместе с фотографиями двух убитых женщин, а это позволяло предположить, что она была с ними знакома, может быть, даже они и приехали вместе из Пятихаток.Но Пафнутьев решил поступить иначе. Во-первых, получив повестку, Оля, скорее всего, попросту сбежала бы домой, исключать этого было нельзя. Но, с другой стороны, придя в кабинет по вызову, она постаралась бы отмолчаться. Наверняка ее милое рыльце тоже в пуху и за ней тянется маленький хвостик правонарушений. Пусть не криминальных, пусть не подлежащих уголовному преследованию, но такой хвостик обязательно должен у нее быть.— Хотя на фотографии я его не заметил, — усмехнулся Пафнутьев собственным рассуждениям.Если же его затея удастся и Оля позвонит, то придет она уже как соратница, единомышленница.Авось! — подумал Пафнутьев, удаляясь от пахомовского дома. — Авось! — повторил он, осознав вдруг, что не зря сходил к давней знакомой Ларисе Анатольевне, не зря провел с ней чуть ли не полтора часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118