Всю дорогу Пияшев роскошным своим, интимно-бархатистым голосом неторопливо рассказывал разные благоглупости и забавные подробности из жизни итальянцев и итальянок.— Должен вам сказать, что светлые волосы для итальянцев — это, прасцице, первый и главный признак женщины распутной, доступной и чрезвычайно привлекательной, — сказал Пияшев и сделал паузу. Видимо, эти слова он произносил частенько, поскольку пауза оказалась весьма уместной — в автобусе возник нервный смешок, женщины возбужденно завертели своими головками, засверкали своими глазками, о чем-то зашушукались. Впрочем, о чем именно они шептались, догадаться было нетрудно — об особенностях нелегкой своей работы на итальянской почве.— Старик, ты меня помнишь? — Худолей подсел к Пияшеву на свободное место. Хорошо поступил Худолей — заранее снять настороженность постепенного узнавания и убедиться, что Пияшев не узнал в нем ночного грабителя.— Что-то знакомое, а вот вспомнить не могу, — неуверенно протянул Пияшев.— А я в ресторане, помнишь, девочку у тебя снял.— А, да-да-да! — обрадованно зачастил Пияшев, освобождаясь от опасливых воспоминаний. — И как девочка?— Все отлично, старик!— Только это... — Пияшев помялся, — она прилетела сюда за мои деньги.— Хочешь сказать, что нужно снимать по новой? — спросил Худолей.— Конечно. И учти... Здесь другие расценки, в другой валюте... Со всеми вытекающими подробностями.— Нет проблем, старик, — и, хлопнув Пияшева по коленке, Худолей вернулся на свое место.Пафнутьев сидел у окна один, находя для себя все новые особенности итальянского пейзажа. Он с интересом улавливал у начала каждого тоннеля цифры на табличках — длину тоннеля в метрах, прикидывал, какой длиннее, какой изгибается круче. После первой сотни километров к нему подсела Пахомова, разобравшись наконец в своих бумагах, подробно поговорив с водителем, тем самым очкастым Массимо, которого Пафнутьев запомнил по снимкам. Он оказался немногословным, сдержанным, но властность в нем ощущалась, и некоторую если не робость, то зависимость Пахомовой от этого человека Пафнутьев тоже увидел.— Как путешествие, Павел Николаевич? — спросила Пахомова. — Не устали?— Что вы! Прекрасная дорога! Ехал бы и ехал... Но пора, кажется, и остановиться в какой-нибудь забегаловке. Некоторые дамы нервничают.— Да, я знаю, организм требует своего. Километров через десять дорожный ресторан. Там можно перекусить, выпить пива, размяться.— Это было бы кстати.— Скажите, Павел Николаевич, вон тот гражданин в светлом костюме с дамой... вам знаком?— Не так чтобы очень, но я его знаю... Это Жора Шаланда с женой, он в милиции работает.— А я смотрю — вроде где-то видела... — сказала Пахомова с некоторым облегчением. Слова «работает в милиции» были и правдивыми, и достаточно невинными: мало ли кто сейчас работает в милиции.— Я сам и предложил ему эту поездку... У него отпуск, в наших краях еще холодно, моря холодные... Поехали, говорю, по Италии прошвырнешься. Он сомневался, но жена как услышала про Италию, вопрос был решен в пять минут.— В такую поездку и с женой?! Мне кажется, они оба совершили ошибку. Вы, Павел Николаевич, поступили более предусмотрительно — жену дома оставили. А вон тот, с хохочущей дамочкой? — спросила Пахомова о Халандовском.— Того я не знаю... По ходу познакомимся. Если дамочка хохочет, значит, мужик неплохой... Столкуемся. Вы всегда с этим водителем ездите?— А что? — насторожилась Пахомова.— Дорога, я смотрю, сложная, еще эти тоннели, мосты на стометровой высоте... Водитель он надежный?— А, вы об этом, — облегченно вздохнула Пахомова. — Здесь у него все в порядке, высший водительский класс.— А где у него не все в порядке?— Не может спокойно проходить мимо наших девочек.— Пристает?— Бывает... Но расплачивается. Тут его не упрекнешь.— Автобус ему принадлежит?— Почему вы решили?— Обычно так и бывает. Человек покупает автобус и этим живет.— Да, это его автобус. Кстати, и гостиница, где мы остановимся, тоже ему принадлежит. Гостиница скромная, но в центре города, на набережной, рядом парк, магазины... Сами увидите.— Гостиница — это хорошо, — солидно кивнул Пафнутьев.На остановке он поразился чистоте, ранним цветам, платному туалету, выбору блюд и напитков, прилегающему магазину с бесконечным выбором игрушек, безделушек и всевозможных кухонных приспособлений.— Простите, пожалуйста, — услышал вдруг Пафнутьев обращение, исполненное каким-то противным, приторным голосом, — это был Халандовский. — Не согласитесь ли разделить со мной? — Халандовский показал литровую бутыль с красным вином. — Когда я уже купил ее, выяснилось, что у моей дамы другие привязанности. — Халандовский сделал гримасу и мигнул как-то за спину, давая понять, что все эти глупости говорит для стоявшего за спиной Пияшева.— А почему бы и нет? — пожал плечами Пафнутьев. — Но тогда я возьму две отбивных.— Три, — поправил Халандовский. — Моя дама от мяса не откажется.— Заметано, — сказал Пафнутьев. — Кстати, меня зовут Павлом, с вашего позволения.— Аркадий, — галантно поклонился Халандовский. — А это Настенька, прекрасный человек и необыкновенной красоты женщина.— Я вижу, — улыбнулся Пафнутьев.— Ничего вы не видите. Ее красоту можно увидеть только на пляже, если, конечно, до пляжа доберемся.— Или в бассейне, — весело подсказала Настенька.— В гостинице есть бассейн? — обратился Пафнутьев к Пияшеву.— Боюсь, что нет. Но мы решим эту проблему.— Может быть, и с Шаландой познакомимся? — спросил Халандовский, когда они расселись за столиком.— Рановато, — сказал Пафнутьев. — Чуть попозже. Вон, я вижу, Худолей с Андреем знакомится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118