Между ними возникло это недоверчивое ощущение чуда, вызывая столько новых, пугающих, требовательных чувств, которые ни один из них не осмеливался исследовать глубже.
На этот момент достаточно было поцелуя. Он соединил их крепче, чем любая веревка, любая цепь. Его пальцы переместились с ее шеи на щеку, и каждое прикосновение было вопросом, на который она отвечала взглядом, как будто слова могли разбить окружавшую их невыразимую хрупкость.
В его уверенном, нежном прикосновении, в напряжении его тела, она ощущала сдерживаемую страсть, и мощь, и крепость, и какое-то шестое чувство подсказало ей не торопить его, хотя больше всего она желала ощутить всю силу охвативших ее рук, всю полноту объятия.
Уиллоу боялась произнести что-то, даже его имя, хотя, чтобы сдержаться, ей понадобилось все ее самообладание до последней унции. Она видела, как он прикрыл глаза, словно от боли, и опять открыл их широко, крепче прижимая свои губы к ее губам.
Дрожа, она приоткрыла рот. Его губы жадно передвигались по ее губам, как бы ища чего-то.
Почти уже не владея своими чувствами, она услышала его стон. Внезапно его рот оторвался от нее, и он стоял, глядя на нее с такой сосредоточенностью, что она готова была воспламениться.
Его рука дотронулась до пряди ее волос, мгновение наслаждаясь этим ощущением.
— Я не хотел, чтобы так вышло, — сказал он резко, с лицом, искаженным гневом. — Черт побери, вы понятия не имеете, что вы делаете. Я понятия не имею, что я делаю.
Он отступил на шаг, качая головой, удивляясь собственной глупости, и стал расхаживать взад и вперед по комнате, как зверь в клетке.
— Вы что, не слышали, что я сказал? Я Лобо. Я ваш враг, леди. Вы что, не понимаете этого?
Уиллоу снова почувствовала комок в горле. Значит, он опять вернулся к «леди». Она протянула руку, отчаянно желая снова дотронуться до него, снова разделить это мгновение общности и зачарованности. Но рука беспомощно упала, когда он не сделал встречного движения. Вместо этого он издал неразборчивый горловой звук. Она могла только догадываться, что это значит.
Она ждала, пока он не перестал расхаживать и повернулся к ней. Озабоченность на лице придавала ему ранимый, незащищенный и рассерженный вид. Она ощущала его гнев, наполнявший комнату.
— Если так, — ответила она таким разумным тоном, на который только была способна, — то почему вы столько раз помогали нам?
— Вы не подумали, что это делалось, чтобы войти к вам в доверие?
— Вроде… Троянского коня?
— Вроде чего? — В раздражении его голос понизился почти до ворчания.
— Троянский конь, — повторила она. — Это старая легенда. Армия греков осадила город, укрепленный так сильно, что его невозможно было взять штурмом. Тогда греки предложили горожанам подарок, гигантского деревянного коня. Подарок был принят, и коня затащили в город. Но дарители посадили в деревянного коня вооруженных людей, и ночью, когда город спал, они вышли из коня и захватили город. Есть поговорка: «Бойтесь данайцев, дары приносящих».
У него чуть дернулся уголок рта.
— Эге, — наконец произнес он, — что-то вроде этого.
— Но греки не предупреждали свои жертвы.
Он нахмурился от такой неотразимой логики, и Уиллоу не смогла сдержать победной улыбки.
В этот момент они услышали звук подъехавшей тележки, за которым последовал настойчивый стук в дверь.
Она посмотрела на Джесса.
— Костоправ, — предположил он вслух.
Со смущенным видом Уиллоу подошла к двери и отперла Салливэну. Он взглянул на нее, как будто чтобы удостовериться, что с ней все в порядке, потом перевел взгляд на стоявшего в небрежной позе человека.
— Лобо?
Он лениво прислонился к стене и кивнул.
Салливэн снова посмотрел на Уиллоу:
— С вами все в порядке?
— Конечно, — ответила она, как будто для нее было обычным делом принимать у себя знаменитого профессионала, которого наняли, чтобы от нее избавиться.
— Вам известно, кто он?
Она кивнула, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Они оба топорщились, как собаки, охраняющие свою территорию.
Салливэн раздраженно уставился на нее, потом повернулся к Лобо:
— Что вам здесь надо?
— Это не ваше дело, — спокойно сказал Лобо.
— Это очень даже мое дело. Уиллоу — мой друг.
Лобо приподнял бровь:
— Друг? Ну, вы общительный. А домой вы провожали сейчас другого друга?
Салливэн ощетинился:
— Я спрашиваю, что вы здесь делаете.
— Я заехал в гости, — протянул Лобо. — А вы?
— Вы приехали с ранчо Ньютона. — Это был скорее не вопрос, а обвинение.
— Для костоправа у вас неплохое зрение.
— Что вам нужно здесь, черт побери?
— Это дело леди и мое.
Лобо не привык, чтобы его допрашивали, и будь он проклят, если собирался отвечать этому типу.
Уиллоу беспомощно смотрела на мужчин. Потом она заметила, что Брэди теперь стоял в двери, очевидно готовый вмешаться. Комната была полна напряжением и не хватало только искры, чтобы последовал взрыв.
В этот момент, как будто играя роль в пьесе, из своей комнаты появился Чэд в ночной рубашке, протирая глаза.
— Что тут делается?
Когда он увидел Лобо, его глаза заблестели.
— Вы вернулись, — произнес он с нескрываемым восторгом.
Салливэн и Брэди нахмурились, а по лицу Лобо пробежало что-то похожее на смущение этим явным преклонением.
— Ложись в постель, Чэд, — ровным голосом сказала Уиллоу.
— Но я хочу быть здесь…
— Пожалуйста.
Чэд посмотрел на Лобо:
— Завтра я вас увижу?
Не удержавшись от желания поддразнить Уиллоу и двоих мужчин, Лобо кивнул, чуть улыбнувшись уголком рта.
— Вы не уедете снова? — спросил Чэд.
— Пока нет, — ответил Лобо чуть более мягким, как отметила Уиллоу, тоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115