– Да. Я слишком долго прожил в Лондоне – акцент поистерся, но время от времени я не прочь поболтать на родном наречии.– Ой, поболтай со мной, когда еще раз пойдем тусоваться, – прошу я.– На следующей неделе, – уточняет Фрэнк. – Продолжим на следующей неделе. А сейчас поехали домой. 11 Вернувшись домой, первым делом иду проверить, как там папа и Хани. Оба посапывают – один громче, другая потише. Фрэнк разводит в камине огонь, а я на кухне ставлю чайник. На улице опять льет. Что может быть приятнее, чем тихий вечер дома, у камина, с чашкой крепкого чая, в то время как за окном хлещет холодный дождь?Я возвращаюсь в гостиную с двумя кружками сладкого чая – бергамотовый для меня и обычный для Фрэнка, – и тут нашу домашнюю идиллию разрушает скрежет ключа. Никак, Руперт – я отдала ему запасной ключ.– Черт! – недовольно ворчит Фрэнк. – Кого принесла нелегкая в такое время? Уже час ночи.– Это мы, – чмокает Руперт из прихожей. – Мы с Крессидой решили пропустить по стаканчику перед сном.– А, – вздыхаю я. – Замечательно.Я уже настроилась на тихий, интимный вечер. Думала, посмотрим вдвоем “Крестного отца”, Фрэнк побольше расскажет мне о похотливых самках и еще посмешит меня своим северным деревенским акцентом. И главное, даст мне пару полезных советов касательно секса. (Хотя Руперту эти советы пригодились бы больше, ибо он совершенный профан в постели. Может, нам устроить семейный просветительский семинар?)– Добрый вечер. – Щеки Крессиды сейчас еще розовее, чем в начале вечера. – Ах, мы так славно провели время.– Да, – киваю я, – это хороший ресторан. Там очень романтичная атмосфера – все эти зеркала.– И отличный выбор вин. – Руперт нагло обращается к Фрэнку, который поднимает на него колючий взгляд.– Я не слишком хорошо разбираюсь в винах, предпочитаю пиво или что покрепче, – отзывается тот.– Слушай, перестань строить из себя неотесанного болвана, – говорю я Фрэнку, когда он со злостью тычет кочергой в поленья. – Руперт тоже ничего не смыслит в винах. Он так сказал, только чтобы произвести впечатление на Крессиду.– На Кресс. – Самому Руперту и его кресс-салатовой подружке это кажется необыкновенно смешным, и они начинают ржать, как пара лошадей. Встали, значит, посредине комнаты, строят друг другу глазки и никуда не собираются уходить.– Что будете пить? – спрашиваю я, пытаясь скрыть раздражение. – Кипяток в чайнике, а на холодильнике стоит бутылка кальвадоса.– Я бы не отказался от “ун петит Кальва”. – Руперт уверен, что это он по-французски сказал. – А ты, Кресс?– Ой, я и не думала, что ты знаешь французский, – расплывается в улыбке Крессида.– У него масса скрытых талантов, – ворчу я.– А я бы не отказалась от еще одного бокала белого вина. – Крессида глядит на меня с некоторой досадой.– Руперт, кухня вон там, – намекаю я. Он стоит, потирая руки, и пялится на точеные лодыжки Крессиды. – Я тебе не официантка.– Спокойно, спокойно, – бормочет Руперт и неверной походкой направляется на кухню. – Уже иду. А кростини не осталось?– А вы тоже хорошо провели время? – спрашивает вежливая Крессида.– Отлично, – говорит Фрэнк, присаживаясь на подлокотник кресла, в котором сижу я. Он рассеянно наклоняется и мимолетом втягивает запах моих волос, как будто это не я сижу, а Хани, к которой он все время тайком принюхивается. Я это давно заметила, но разве его можно винить за эту слабость – она и в самом деле восхитительно пахнет.– А что вы делали?– Сходили выпить в бар, оттуда пошли на скучную вечеринку, встретили там отца Хани, – рассказываю я. – А потом славно поболтали за ужином. Про секс.– Ты просто помешана на сексе, – встревает Руперт, возвращаясь с двумя бокалами. – И всегда была такой.– Правда? – спрашивает Фрэнк с неподдельным удивлением. – Невероятно.– Правда? – вторит ему Крессида. – А откуда, – улыбается она, играя ямками на пухленьких влюбленных щечках, – мистер, это известно вам? – Оттуда, где он с ней этим занимался, – Ну и хам же этот Фрэнк. Немного такта ему бы не помешало.– Славно сказано, – говорю я ему со вздохом.. – Просто отлично, Фрэнки.– Простите? – Крессида недоуменно смотрит на нас.– Я сказал, – невозмутимо отвечает Фрэнк, – что Руперт знает об этом, потому что он ее трахал. Он. Ее.– Не называй меня “ее”, – возмущаюсь я. – Фрэнк, имей хоть каплю приличия. – Он трахал Стеллу, – поправляется Фрэнк. Крессида в затруднении, вид у нее не слишком радостный.– Это было давно, – утешаю я, – один или два раза.– Ну, по-моему, больше, чем два, – со смешком вставляет Руперт. – Ой. – К нему вдруг вернулась память. – Ой, да. Ой, черт! Проклятье! Черт побери. Э-эм, Кресс?– Да, – отзывается она ледяным тоном.– Кресс, видишь ли... Дорогая, понимаешь... Дело в том...– Дело в том, что мы были женаты, – перебиваю я его лепет. Иногда эта английская тряпка выводит меня из себя. – Это было сто или двести лет назад. После Кембриджа.– А ты об этом не знала? – спрашивает Фрэнк.– Нет, – тихо отвечает Крессида.– Вот черт. Прости, дорогуша, – извиняется Фрэнк.– Мы были очень молоды, и это было ошибкой, – убеждаю я ее. – Катастрофой. И длилось всего тридцать секунд.Фрэнк смеется, но тут же изображает раскаяние.– Я имела в виду наш брак, - недовольно зыркаю на него я.– А теперь вы просто... друзья? - гундосит Крессида.– Да, – отвечаем мы с Рупертом хором.– И ты забыл упомянуть об этом, когда рассказывал мне о себе за ужином? – вопрошает Крессида, пристально глядя на Руперта.– Похоже, так. – Руперт заливается румянцем.– И ты спишь в ее доме.– Дорогая, я живу в Шотландии. Где мне еще спать?– В гостинице, – твердо говорит Крессида.– Но у меня две свободные комнаты, – встреваю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67