Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.– Лу придет к нам.– Да, когда?– Она только пошла домой переодеться. Я обещал сводить ее на обед в ресторан. – Он смотрит мне прямо в глаза, бледный как полотно. Беспомощно пожимает плечами.У меня подкашиваются колени, как в старом кино. Я сейчас упаду в обморок.– Ты... ты с ней спал?– Да.– Ну и как, она похотливая самка? – Сейчас брызнут слезы. Ноги словно приросли к полу.– Не надо, Стелла. – Он тянется к моей руке. – Иди сюда.– Не трогай меня! – ору я как сумасшедшая и убегаю наверх.О, какое самообладание. Браво, Стелла. Что теперь? Боже мой, какой стыд, какое унижение. Какая мука.Чертова кукла Луиза. Я знаю, Фрэнк такой слабак, знаю, что он не может отказать женщине (мне, правда, смог), но Луиза!.. Она же моя подруга, единственная подруга. Как она могла поставить под удар нашу дружбу и перепихнуться с Фрэнком, этим рыжим говнюком, который черт знает где бросил свою семью и теперь трахает все, что движется, за исключением меня? И ведь я ее предупреждала.Конечно, она пару раз спросила, не обижусь ли я... Но она могла бы понять. Она моя подруга и могла бы догадаться, что я не стану вставлять ей палки в колеса. В такой ситуации любая бы сказала, что она не против, – так же, как все англичане жеманно отказываются от угощения, прежде чем навалить себе добавку. Когда так говорят, надо понимать, что подразумевается обратное. Настоящая подруга поняла бы это. А значит, она не настоящая подруга. Выходит, я опять одна, опять у меня нет подруги. Если бы это была не ванна, а море, я бы с удовольствием уплыла от всех них, погрузив Хани к себе на спину, как ламантин. Я уплыла бы к счастливым берегам. Черт! Что теперь будет?В дверь звонят. Я неохотно вылезаю из ванны и одеваюсь – не могу же я прятаться в собственном доме. Надо спуститься к ним и как-то смотреть им в глаза, иначе я тут останусь на всю жизнь.Чтобы сделать это, мне потребовалось все мое мужество. Фрэнк и Луиза стоят в гостиной у желтого дивана. У нее безумно счастливое, блаженное лицо, и я понимаю, что не могу на нее сердиться. Он смотрит на нее с недоумением, словно не может поверить, что она на самом деле существует.– Стелла! – радостно улыбается Луиза. – Ты выспалась?Я бормочу ответное приветствие и киваю.– Ну и ночка выдалась! Мы как раз собирались пойти пообедать.Я снова бормочу что-то невнятное и нагибаюсь, чтобы подобрать с пола игрушки Хани.– Я видела Адриана, что-то он не в настроении.– Он меня достал, – говорю я. – Мне его чувихой быть стремно.Фрэнк слабо улыбается. Неплохо для разнообразия: он все утро смотрит на меня сочувственно и как-то озадаченно, и это меня уже бесит.– Ты с нами не пойдешь? – спрашивает Луиза. – Мы недалеко. Фрэнки говорит, тут рядом есть бар, где неплохо кормят. “Герцог какой-то там” называется.– “Кембриджский”, – говорит Фрэнк. – Стелла?– Нет, спасибо. Я этого не вынесу.– Ну, если передумаешь, то знаешь, где нас искать! – Луиза чуть ли не прыгает по комнате, от счастья у нее так помутился разум, что она даже не замечает моей злости.Фрэнк идет в коридор надевать пиджак, а она вдруг кидается ко мне, показывая два больших пальца.– Что, Луиза? Все отлично?– Да! – шепчет она. – Ты говорила, что второго свидания не будет, но вот, смотри-ка.– Я за тебя очень рада.– А я-то как рада, Стелла. Вчера была такая ночь, такая ночь... необыкновенная. Он...– Лу, только давай без подробностей.– Но он такой замечательный. Такой...– Лучше Томаса Паровозика?– Да, – улыбается она. – Пожалуй.– Наверное, у него больше опыта, – киваю я. – Хотя как знать?– Пошли, – говорит Фрэнк. – Пока, Стелла. Ты тут одна справишься?– Уж как-нибудь, Фрэнк, я не больна. Просто мне немного не по себе. Это пройдет.– Да, пройдет, – соглашается Фрэнк. – До вечера.Я отправляюсь обратно в постель и встаю только часов в пять. Мне намного лучше. Я зацеловала Хани, искупала ее, долго играла с ней “в дома”, потом прочитала длинную сказку про синего кенгуру и в восемь часов уложила спать. Деточка моя любимая.– Фуэнки? – спрашивает она перед сном. Я пообещала, что он придет к ней попозже и поцелует ее.“Фуэнки” пришел примерно через час после этого. Один. Я, по своему обыкновению, ем – передо мной одинокая тарелка с макаронами, и, когда Фрэнк входит в кухню, я как раз втягиваю длинную макаронину, испачкав соусом весь подбородок.– Выпить хочешь? – спрашивает Фрэнк. Сам он выглядит не очень трезвым. – Опохмелись. Поможет. Мне помогает. На, вытрись, – он протягивает мне рулон бумажных полотенец.От одной мысли о спиртном меня тошнит, но в его словах есть разумное зерно. Можно ведь напиться до беспамятства, как брошенная домохозяйка, и забыться одиноким, тяжелым сном. Я вытираю подбородок.– Пожалуй. Налей мне стаканчик красного. Ты где был?– В пабе.– Со своей девушкой?Фрэнк даже не улыбается. Под кожей перекатываются желваки.– Называй как хочешь, – отвечает он.– Со своей любимой девушкой, – грустно констатирую я; правда, фраза звучит несколько иронично.Фрэнк вздыхает, снова двигает челюстью. Взгляд мрачный.– Пожалуйста, не смотри на меня так. Такое чувство, что ты меня сейчас побьешь.“Наверное, именно этого тебе и хочется”, – думаю я про себя.– Вот твое вино.– Выпью в гостиной, на диване. Пойдем, Фрэнки, как говорит тебе Луиза.– Иду, – отвечает он, неискренне улыбаясь. Я забираюсь на диван, закутываюсь в плед и поудобнее устраиваюсь на подушках. Диван просторный, мы с Фрэнком не касаемся друг друга – между нами еще полметра. Он ставит большой стакан с виски на подлокотник и тянется за пультом от телевизора.– Ну и где Луиза? – повторяю я как заезженная пластинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67