..
- Понятно.
Последний элемент подозрительности исчез, и Дегтярь почувствовал, что нужно говорить правду. Тем более, что до начала контрольной осталось уже не семь с половиной, а четыре минуты ровно.
- Вчера была взорвана машина во дворе дома...
- А-а!.. Знаю - знаю! - перебил негр Иванов. - Но, к сожалению, я не видел момента взрыва. Я как раз пытался завести свой могучий "Запорожец". Я очень спешил по делу, поэтому не стал вылезать из машины. А потом я по складу характера не люблю все чрезвычайное: взрывы, перестрелки, ограбления...
- Вы ничего подозрительного не заметили? Бегущих или просто идущих людей... Я имею в виду момент до взрыва. Или кто-то слишком быстро отъехал из припаркованных машин сразу после взрыва...
- Бегущих? - сжал негр Иванов белые морщины на черном лбу. - Нет, не видел... А идущих... Ну, там много кто шел... Москва все-таки. Людей много.
- А машины?
- Кто-то впереди меня отъехал. Вроде даже шины взвизгнули. Но я как-то... Знаете, когда твоя колымага не заводится, а ты спешишь, а слева горит взорванная машина и к ней бегут люди, а на душе ото всего так тошно...
- Марку машины не заметили?
- Взорванной?
- Нет. Отъехавшей, - еле сдержался Дегтярь.
- Что-то импортное... Угловатое... Типа "вольво"...
- "Вольво"?
Почему-то сразу вспомнилась Лялечка. Неужели это была она?
Ладонью Дегтярь провел по бороде, будто бы стирая наваждение. Он не верил, что Лялечка была способна на теракт. Но она могла заказать Дегтяря. Тому же лысенькому с бабочкой. А тот, в свою очередь, мог нанять хорошего подрывника. А женское любопытство толкнуло Лялечку на просмотр документального фильма ужасов.
Додумав весь сюжет до конца, сыщик вспомнил, что в Москве не одна тысяча машин марки "вольво", и ненависть к Лялечке чуть поослабла.
- Скажите, гражданин Иванов, а номер модели вы не запомнили? - уже без надежды спросил Дегтярь.
- Вы имеете в виду регистрационный номер? Нет. Вроде семьдесят семь было - и все...
- Ну, это понятно. В Москве у всех - семьдесят семь... А номер модели? Ну, там семьсот сороковая или девятьсот шестидесятая...
- Я в этом вообще не понимаю. Так, в общих чертах... Вроде было слева на багажнике написано по-английски "вольво" - и все...
- Не густо.
- Извините, уже минуту назад началась контрольная, а я тут с вами...
Сыщик без радости пожал руку негру Иванову и под рукопожатие почувствовал, что домой возвращаться нельзя. Вечером ему по горло хватило слез вдовы соседа, которая в истерике орала: "Это ты, сыскарь, убил его своей машиной! Ты! Ты! Ты!" А он и не спорил. Следователи, приехавшие на час позже "скорой", вяло допросили Дегтяря и растворились в толпе, даже не опросив свидетелей.
И раньше никто никому не был нужен, а сейчас не стал нужен вообще. Сыщик не спал до утра, а сейчас, глядя на эфиопские курчавинки на затылке удаляющегося Иванова, понял, что не сможет
заснуть и следующую ночь. Взорваться теперь могла уже квартира.
Оттого он на метро пересек Москву в противоположном направлении, вышел у станции "Планерная", посмотрел на почти забытые окна и с тяжким вздохом пошел к дому.
На звонок открыл худющий парень с коротко остриженой головой. Его расширенные до предела синие зрачки лежали в глазах кусочками льда. Из одежды на парне были только трусы - такие же синие, как зрачки. На чем они держались, трудно было сказать. Скелеты в учебных классах по анатомии смотрятся упитаннее хозяина квартиры.
Не проронив ни слова, Дегтярь прошел мимо парня в прихожую, через нее - в единственную комнату.
В углу, на куче вонючего тряпья лежал еще один скелет. Только женский. В отличие от парня одежды на скелете не было, и тощие оладики на месте грудей намекали на то, что когда-то они
принадлежали особе женского пола.
- Убери свою подстилку из хазы! - приказал сыщик.
- Она это... не местная, - сипло промямлил парень. - Ей итить некуды...
- Я сказал, убери! - отвернулся от девицы Дегтярь и стал изучать через окно площадь перед домом.
За спиной долго шушукались, барахтались. Иногда девица что-то выкрикивала вялым голоском, но по большей части молчала. Когда дверь захлопнулась и по ленолеуму очень похоже на пощечины прошлепали босые ступни, Дегтярь разрешил себе обернуться.
- Каракурт, - властно обратился он к парню, - я поживу у тебя. Пока одну падлу не притопчу...
- Я вообще-то Виталий, гражданин майор, а не Кара...
- И еще, Каракурт... Мочалок сюда больше не води. Думаешь, омон не пасет твой притон?
- Сдался я им!.. Я - нищий!.. Менты на крутых наезжать любят. Там навар хоть какой есть...
- И это... Шириво свое прекрати, - посмотрел он сначала на льдистые зрачки, потом на исколотую в синяк вену на руке Каракурта. Ты мне трезвяком нужен будешь.
- Вам легко говорить, гражданин майор, а я без ширива уже не кантуюсь. Если с утра не раскумарюсь, то хоть на стенку лезь. Так что...
- Каратэ не забыл еще?
- Как можно, гражданин майор! Черный пояс когда-то имел, по заграницам гонял...
"Сотовик", запиликавший в нагрудном кармане куртки Дегтяря, прервал речь бывшего чемпиона страны по каратэ-до. Лет пять назад сыщик спас его от "десятки" строгого режима. Тогда Каракурт даже не понял, зачем Дегтярь это сделал. Он уже стал забывать лицо майора, и когда он появился, у Каракурта стало муторно на душе. Всем своим видом сыщик как бы говорил, что пора возвращать старый должок, и парень не мог даже представить, сколько стоят в действительности десять лет строгого режима.
- Слушаю, - прогудел в трубку, отвернувшись от парня Дегтярь.
- Это ты, милой? - с диковинным ударением спросила старушенция.
- А кто это?
- Я по поводу соседки... По поводу шлюхи, извиняюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139