- Ты, пока шел по лестнице, ничего необычного не заметил? - не отрывая взгляда от занавески, спросил Дегтярь.
- Ап-п... Хап-п, - еле отдышался Каракурт. - По... подъезд?.. А что?.. Нормальный подъезд. У нас в сто раз грязнее. Даже надписей на стенах почти нет...
- Людей встречал кого-нибудь?
- Нет. Ни одной души. Поднялся, как учили. Открыл... ну, и вот тут я...
- Ладно. Жди меня. Только к окнам не подходи. Запомнил?
- А что тут запоминать!.. Можно я телек врублю. Сто лет уже не смотрел...
- Сейчас нельзя. Попозже. Просто посиди в комнате...
Бросив рацию в холщовую сумку, Дегтярь ощутил легкое презрение к
самому себе. Он никогда не ходил в магазин с такими сумками. В ней
было что-то плебейское. Можно сказать, рабское. Мужик с такой
сумкой - это подстилка под ногами у жены. Дегтярь в подобной роли
никогда не был. Впрочем, и в роли приманки он тоже не был. Даже в лейтенантской юности, когда приходилось работать на подхвате в опергруппах.
- Господи, благослови! - взмолился атеист Дегтярь и выбрался из машины.
Отогнать ее в сыскную контору должен был уже другой человек.
Размахивая сумкой, он обошел стоянку автомобилей, под молотящее в висках сердце сделал семьдесят пять шагов - почти половину пути к двери подъезда - и, наклонившись, принялся завязывать вовсе не развязавшийся шнурок. Кровь прилила к голове, и он на время оглох. Но он ничего и не хотел услышать. Самым страшным сейчас мог стать выстрел, но Дегтярь мало верил в то, что Марченко - хороший стрелок. Он, конечно, мог нанять и снайпера. Но если бы нанял, то не шлялся бы сам по его двору.
Сыщик разогнулся и с удивлением обнаружил, что слух вернулся, а глаза стали видеть хуже. Словно страх был жидкостью и по очереди переливался по голове. В глазах посветлело, и Дегтярь с ухмылкой подумал, куда же теперь делся страх. Не в затылок ли?
Что-то уж больно там потяжелело.
После дождя, хлеставшего все утро, двор напоминал парилку. Казалось, что под ногами не асфальт, а болотная корка. И парит из-под нее так, что отваливается затылок и пот можно собирать в тюбики и продавать как клей.
- "Дошел", - удивился сыщик тому, что все-таки взялся за ручку двери подъезда и ничего не произошло. Небо не рухнуло на город и все так же нудно ныла в чьем-то радиоприемнике певичка, а тень под козырьком подъезда пахла мокрыми половыми тряпками.
Не став повторять путь Каракурта, он поднялся на свой этаж на лифте. Захлопнул за спиной дверь квартиры и облегчения не ощутил. Ни в душе, ни на теле. Московский полдень, не встретив сопротивления, волнами втекал через разбитое окно кухни в квартиру.
- Ты где? - спросил он Каракурта.
- В комнате. Как сказали. Там это... на кухне у вас стекло разбито... Осколки...
- Знаю.
При его появлении Каракурт по-солдатски резво вскочил с дивана. У него опять были расширенные зрачки и оттого чудилось, что само появление Дегтяря вызвало у него удивление.
- Опять? - посерел лицом сыщик.
- Что?
- Опять укололся? Где шприц?
- Никоим разом, гражданин начальник! - протянул для досмотра обе руки Каракурт.
Только в самый мощный микроскоп на их венах можно было бы отыскать свежий укол. До того там все наслоилось друг на друга: красно-синие точки на сине-красные гематомы, а сине-красные гематомы на красно-синие точки.
- Я же просил! - швырнул сыщик сумку с рацией на диван. - Ты должен быть в полной форме! А ты...
- А я и так в форме. Хотите одним ударом дверь вот в этом шкафу развалю? Хотите?
- Не надо.
Дверь была резная, с накладками из трехслойной фанеры. Дверь смотрелась дороже, чем кулаки Каракурта.
- А что я у вас делать буду? - поинтересовался бывший чемпион страны по каратэ-до.
- Жить.
- Серьезно?
- Более чем.
- Вместе с вами?
- Нет... Я буду жить у тебя, - раздраженно сказал Дегтярь и, плечом задев Каракурта, прошел к окну.
- Это как обмен фатерами?
- Примерно... На пару дней, - изучая двор через щель между шторами, недовольно ответил Дегтярь.
- А что я здесь буду делать?
- Жить, родной мой, жить... И быть в готовности...
- То есть?
- Эту квартиру прийдут грабить, - сходу придумал сыщик.
- Серьезно?
К расширенным зрачкам Каракурта в обрамление добавились округлившиеся глаза. Они делали его почти киношным красавцем. Даже
худоба - резко очерченные верхние скулы и провалившиеся щеки - ничего не портила. Наоборот, придавала антураж пресыщенности, утомленности от жизни, чем всегда отличались матерые любовники, самые популярные у женской части человечества киногерои.
Раздернув шторы, Дегтярь вышел на балкон, постоял на нем, цепко держась за перила и самому себе оттого напоминая капитана пиратского корабля на ходовом мостике. Его лицо было стопроцентным эквивалентом скуки. Тот, кто взглянул бы на него сейчас, никогда не подумал бы, что именно в этот момент глаза сыщика лихорадочно ищут в окнах домов напротив, в стеклах припаркованных машин, в ветвях деревьев хоть что-то подозрительное.
- Ну ладно, - сдался Дегтярь и вернулся в зал.
Каракурт вновь встал. До этого он сидел и смотрел в черный экран телевизора на свое изображение. Получилось похоже, как будто это именно его показывают по первому каналу, хотя его еще ни разу в жизни не показывали по телевизору. Даже когда он стал чемпионом страны по каратэ-до.
- Значит, так, - обернулся к окну Дегтярь. - Шторы до вечера не задергивай. Запомнил?
- Да, - чуть не сказал "Ага" Каракурт.
- Начнет темнеть - зажжешь свет. Запомнил?
- Ну а как же иначе!.. Когда темно, свет - первое дело...
- Телевизор можешь смотреть, но без звука. Ты немые фильмы когда-нибудь видел?
- А как же! Чарли Чаплин... Бастер Китон...
- Значит, не впервой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139