ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— Идемте в галерею Аполлона, там нет картин, зато есть диванчики.
Они уселись неподалеку от витрины с алмазами, и это обеспокоило служителя, одетого как распорядитель на похоронах. Он настороженно следил за этими громко разговаривавшими иностранцами. У Януша из кармана выпала маленькая карта «Totius Silesiae». Генрик поднял ее.
— Что это у тебя? — спросил он.
— Понимаешь, это маленькая карта Силезии,— в некотором замешательстве пробормотал Мышинский.— Вот тут, видишь,— он ткнул пальцем в карту,— тут гора Святой Анны.
Эдгар тоже склонился над картой.
— Что это за гора Святой Анны? — спросил он.
— Ну, есть такое место в Силезии,— ответил Януш.
И вдруг понял, что не может рассказать своему другу о тех чувствах, которые вызывала у него эта маленькая карта. И о вчерашней встрече с Янеком Вевюрским тоже не может рассказать, так как Эдгар попросту ничего не поймет.
— Он, видите ли, «обречен на александринизм»,— повернулся Януш к Генрику.
Эдгар рассмеялся.
— Не придирайся, Януш,— сказал он.— Мне кажется, что
все эпохи упадка очень похожи одна на другую. Трудно выйти за
рамки подражательства, повторения избитых форм. Повторяю...
Не могу же я, например, создать новую форму, потому и вынужден обращаться к старым: либо соната, либо симфоническая поэма... Ну а дальше? Все это уже было. Невозможно разорвать эту,
если можно так выразиться, скорлупу культуры... Это безнадежно.
Генрик прервал его, обратившись к Яыушу:
— Знаешь, с кем еще я договорился встретиться здесь? Приехал Керубин Колышко.
— Неужели? — рассеянно спросил Януш.
— А что ты думаешь обо всем этом? — очень серьезно спросил Эдгар.
— Ну вот, затянул старую песню,— отмахнулся Януш.
— Знаешь, Виктор Гданский дал нам денег на оборудование баржи художников на Сене. Через несколько дней она будет готова,— снова вмешался в разговор Генрик, желая, по-видимому, переменить тему, так как рассуждения Эдгара явно его раздражали.
— Что же на ней устроят? — спросил Шиллер.
— Обычный ресторан, как и на других баржах,— ответил Генрик,— это теперь модно. Во время выставки будет несколько таких судов.
— А когда откроется выставка?
— Пятого мая.
— Ага, значит, и мы увидим ее,— сказал Эдгар.
Они помолчали с минутку. Генрик встал, чтобы сходить за Колышко, с которым он уговорился встретиться в другом зале. Януш и Эдгар остались одни. Януш заговорил с видимым усилием:
— Не люблю я, когда ты так говоришь. Ведь не искусство же стало для тебя источником такого пессимизма? Как можешь ты жить и творить, если и впрямь так мыслишь?
— Но мне кажется, что мой инстинкт художника сильнее того, о чем я думаю...— медленно проговорил Эдгар.
— А мне знаешь что кажется,— снова начал Януш, будто сдвигая тяжелый камень.— Мне кажется, что так больше нельзя.
— А как же нужно? —- спросил Эдгар.
— Что значит как же? Да обычно, но только со страстью, что ли... и чтобы для людей...
Он вспомнил вдруг вчерашний рассказ Янека о том, как дрались под горой Святой Анны и как пели эти «силезские дьяволы». И каким, по существу, балаганом было все это Силезское восстание, и во что превратило перемирие министерство иностранных дел. И ему стало даже забавно, когда он подумал, что стоит на рубеже двух столь различных миров. Он ровным счетом ничего не мог рассказать Эдгару о Силезском восстании, но и Янек Вевюрский вряд ли поймет что-нибудь, если попытаться ему пересказать мысли и слова этого известного композитора. Янек наверняка ничего не поймет и, пожалуй, выругается, а Янка обязательно одернет: «Не кипятись!» Януш тихо засмеялся.
— Ты почему смеешься? — спросил Эдгар.
— Видишь ли, я не чувствую себя «обреченным на александринизм». Есть теперь во мне нечто такое, что спасает...
— Что, например? — насмешливо спросил Эдгар.
— Вера в человека.
— Вера в человека? — раздраженно воскликнул Эдгар.— Это еще что такое?
— Ну, этого я тебе объяснить не сумею,— отозвался Януш.
Он был страшно зол на себя, чувствуя, что выглядит сейчас
очень наивным. Но перед Эдгаром он всегда робел и в его присутствии наивно формулировал мысли и упрощал определения.
— В чем эта штука проявляется? — продолжал допытываться Эдгар.
— Вот именно. Все дело в том,— пробормотал Януш,— что во мне она пока еще совсем не проявляется.
— Так как же ты хочешь, чтобы я понял или усвоил,— с упреком сказал Эдгар,— то, что и в тебе совершенно не проявляется?
— Но должно проявиться! — воскликнул Януш.
— Ты мне голову не морочь,— рассмеялся Эдгар,— я-то хорошо знаю, что о тебе думать. Уж я тебя знаю.
— Я и сам-то себя не знаю.
— Может быть, сам себя и не знаешь. Зато я тебя знаю хорошо.
Пришел Генрик в сопровождении Керубина. Поздоровались. Януш и не пытался быть приветливым.
— Ты будешь завтра у Гданского? — спросил он у Генрика.
— Нет. А ты?
— Я должен там встретиться с Ариадной.
— Ах, вот как.
— Который это Гданский? — спросил Керубин, знавший все обо всех.— Этот католик?
Януш не имел ни малейшего представления о том, католик
ли Виктор Гданский. *
— Тот самый,— ответил за него Генрик.
— Ариадна? Тарло? — снова спросил Керубин.— Не та ли, что собралась в монастырь?
На этот раз Януш от всего сердца рассмеялся.
— Нет, определенно не та,— ответил он.
Они вышли все вместе и вместе же позавтракали в каком-то ресторане на острове Сен-Луи.
VI
Квартира Виктора Гданского на улице Малар была одним из прекраснейших интерьеров, какие когда-либо видывал Януш. И все же в убранстве ее было много искусственного и претенциозного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
Они уселись неподалеку от витрины с алмазами, и это обеспокоило служителя, одетого как распорядитель на похоронах. Он настороженно следил за этими громко разговаривавшими иностранцами. У Януша из кармана выпала маленькая карта «Totius Silesiae». Генрик поднял ее.
— Что это у тебя? — спросил он.
— Понимаешь, это маленькая карта Силезии,— в некотором замешательстве пробормотал Мышинский.— Вот тут, видишь,— он ткнул пальцем в карту,— тут гора Святой Анны.
Эдгар тоже склонился над картой.
— Что это за гора Святой Анны? — спросил он.
— Ну, есть такое место в Силезии,— ответил Януш.
И вдруг понял, что не может рассказать своему другу о тех чувствах, которые вызывала у него эта маленькая карта. И о вчерашней встрече с Янеком Вевюрским тоже не может рассказать, так как Эдгар попросту ничего не поймет.
— Он, видите ли, «обречен на александринизм»,— повернулся Януш к Генрику.
Эдгар рассмеялся.
— Не придирайся, Януш,— сказал он.— Мне кажется, что
все эпохи упадка очень похожи одна на другую. Трудно выйти за
рамки подражательства, повторения избитых форм. Повторяю...
Не могу же я, например, создать новую форму, потому и вынужден обращаться к старым: либо соната, либо симфоническая поэма... Ну а дальше? Все это уже было. Невозможно разорвать эту,
если можно так выразиться, скорлупу культуры... Это безнадежно.
Генрик прервал его, обратившись к Яыушу:
— Знаешь, с кем еще я договорился встретиться здесь? Приехал Керубин Колышко.
— Неужели? — рассеянно спросил Януш.
— А что ты думаешь обо всем этом? — очень серьезно спросил Эдгар.
— Ну вот, затянул старую песню,— отмахнулся Януш.
— Знаешь, Виктор Гданский дал нам денег на оборудование баржи художников на Сене. Через несколько дней она будет готова,— снова вмешался в разговор Генрик, желая, по-видимому, переменить тему, так как рассуждения Эдгара явно его раздражали.
— Что же на ней устроят? — спросил Шиллер.
— Обычный ресторан, как и на других баржах,— ответил Генрик,— это теперь модно. Во время выставки будет несколько таких судов.
— А когда откроется выставка?
— Пятого мая.
— Ага, значит, и мы увидим ее,— сказал Эдгар.
Они помолчали с минутку. Генрик встал, чтобы сходить за Колышко, с которым он уговорился встретиться в другом зале. Януш и Эдгар остались одни. Януш заговорил с видимым усилием:
— Не люблю я, когда ты так говоришь. Ведь не искусство же стало для тебя источником такого пессимизма? Как можешь ты жить и творить, если и впрямь так мыслишь?
— Но мне кажется, что мой инстинкт художника сильнее того, о чем я думаю...— медленно проговорил Эдгар.
— А мне знаешь что кажется,— снова начал Януш, будто сдвигая тяжелый камень.— Мне кажется, что так больше нельзя.
— А как же нужно? —- спросил Эдгар.
— Что значит как же? Да обычно, но только со страстью, что ли... и чтобы для людей...
Он вспомнил вдруг вчерашний рассказ Янека о том, как дрались под горой Святой Анны и как пели эти «силезские дьяволы». И каким, по существу, балаганом было все это Силезское восстание, и во что превратило перемирие министерство иностранных дел. И ему стало даже забавно, когда он подумал, что стоит на рубеже двух столь различных миров. Он ровным счетом ничего не мог рассказать Эдгару о Силезском восстании, но и Янек Вевюрский вряд ли поймет что-нибудь, если попытаться ему пересказать мысли и слова этого известного композитора. Янек наверняка ничего не поймет и, пожалуй, выругается, а Янка обязательно одернет: «Не кипятись!» Януш тихо засмеялся.
— Ты почему смеешься? — спросил Эдгар.
— Видишь ли, я не чувствую себя «обреченным на александринизм». Есть теперь во мне нечто такое, что спасает...
— Что, например? — насмешливо спросил Эдгар.
— Вера в человека.
— Вера в человека? — раздраженно воскликнул Эдгар.— Это еще что такое?
— Ну, этого я тебе объяснить не сумею,— отозвался Януш.
Он был страшно зол на себя, чувствуя, что выглядит сейчас
очень наивным. Но перед Эдгаром он всегда робел и в его присутствии наивно формулировал мысли и упрощал определения.
— В чем эта штука проявляется? — продолжал допытываться Эдгар.
— Вот именно. Все дело в том,— пробормотал Януш,— что во мне она пока еще совсем не проявляется.
— Так как же ты хочешь, чтобы я понял или усвоил,— с упреком сказал Эдгар,— то, что и в тебе совершенно не проявляется?
— Но должно проявиться! — воскликнул Януш.
— Ты мне голову не морочь,— рассмеялся Эдгар,— я-то хорошо знаю, что о тебе думать. Уж я тебя знаю.
— Я и сам-то себя не знаю.
— Может быть, сам себя и не знаешь. Зато я тебя знаю хорошо.
Пришел Генрик в сопровождении Керубина. Поздоровались. Януш и не пытался быть приветливым.
— Ты будешь завтра у Гданского? — спросил он у Генрика.
— Нет. А ты?
— Я должен там встретиться с Ариадной.
— Ах, вот как.
— Который это Гданский? — спросил Керубин, знавший все обо всех.— Этот католик?
Януш не имел ни малейшего представления о том, католик
ли Виктор Гданский. *
— Тот самый,— ответил за него Генрик.
— Ариадна? Тарло? — снова спросил Керубин.— Не та ли, что собралась в монастырь?
На этот раз Януш от всего сердца рассмеялся.
— Нет, определенно не та,— ответил он.
Они вышли все вместе и вместе же позавтракали в каком-то ресторане на острове Сен-Луи.
VI
Квартира Виктора Гданского на улице Малар была одним из прекраснейших интерьеров, какие когда-либо видывал Януш. И все же в убранстве ее было много искусственного и претенциозного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213