ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— Боюсь, что-то в ней не в порядке.
— Это наверняка важная штука. Может, наиважнейшая, могу
дать тебе честное слово...
Януш немного смутился.
— Ты считаешь меня неучем или анархистом... А я хотел выразить совсем иное... Сомнение в прочности европейской культуры.
— Может, она и непрочна, но если рухнет, то с ней вместе рухнем и мы со всеми нашими квартетами, стихами, картинами...
— И монастырями...
— Это еще не самое худшее. Но я неспроста заговорил с тобой о стихах. Скажи, ты бы не согласился написать для меня текст?
— Я? С какой стати? К этой песенке об одиночестве?
— Да, что-то такое. Я понимаю, это слишком интимно, но все же хотелось бы что-то в этом роде: человек творческий так же одинок, как женщина, разрешающаяся от бремени...
— Ты представляешь себе слова «женщина, разрешающаяся от бремени»,— в песне? Особенно в твоей?
— Почему особенно в моей? Ни в какой... И все же хочется как-то это выразить... Напиши для меня что-нибудь такое. Очень прошу...
— Ты уже говорил мне об этом в посольстве... Но я, пожалуй, не сумею.
— Тут не нужно много слов. Только намеки... понимаешь, отрывочные фразы, что ли...
— Это очень трудно,— произнес Януш как-то грустно.
Он взглянул на композитора.
Эдгар сидел, склонив набок голову, и пристально смотрел на двигавшуюся по тротуару толпу, словно прислушиваясь к ее голосу. Но голос этот был монотонным и немелодичным шумом. К их столику подошла старая брюхатая сука и уставилась па них просящим взглядом. Глаза у нее были фарфоровые, как будто из нее уже сделали чучело. Она смотрела не двигаясь, но очень выразительно.
— Мне нечего тебе дать,— сказал Януш собаке.
— Может, она, как человек,— усмехнулся Эдгар,—удовольствуется тем, что ты ее приласкаешь.
Но собака не удовольствовалась лаской. Она все стояла возле их столика, очень жалкая, и, даже когда они встали и пошли, не двинулась с места, а только смотрела им вслед фарфоровыми кукольными глазами навыкате и мерно помахивала желтым облезлым хвостом.
Вечером у Гани Эванс собралось небольшое, но «весьма избранное» общество. Януш, как всегда в таких случаях, чувствовал себя одиноко, неприкаянно и дивился Эдгару, который развлекался, смеялся и слегка флиртовал с хозяйкой. Во фраке он выглядел великолепно. У Януша, разумеется, выскакивала запонка из манишки, и ему постоянно приходилось ее поправлять, так что в конце концов возле петельки образовалось темное пятно. Это не давало ему покоя.
Когда уже все собрались и музыканты приготовились исполнить квартет (первым номером был квартет Гайдна), вошел какой-то господин во фраке с подчеркнуто закругленной линией и пышном белом галстуке. Януш с изумлением узнал в нем Нево-лина. Тот не заметил его, и они не раскланялись. Музыканты настроили инструменты, и сразу зазвучала музыка.
Во время исполнения квартета Гайдна Януш, немного скучая, разглядывал присутствующих. Сидели в большой гостиной, а не в той, где Ганя Эванс пела Янушу арию из «Тоски». Гостей собралось не более двадцати: несколько очень красивых женщин, Анна де Ноай, как всегда, в коричневом тюрбане, старый Пенлеве, Павлова-Клемансо — старая венская еврейка в голубом бархатном платье, еще несколько дам. На всех лицах отражалась скука, которую старались скрыть из вежливости. Музыка совершенно не интересовала гостей. В темном углу Януш разглядел маленького сухощавого человека с пышной гривой волос, единственного из всех присутствующих, который, казалось, наслаждался Гайдном. Веселые пассажи скрипок и повторы основной темы отражались на его худом лице и в больших черных глазах, оттененных оправой очков. Еще до концерта Шиллер сказал Янушу, что это и есть известный ученый Марре Шуар, физик, выдвинутый на Нобелевскую премию. Тот самый, который, по словам Эдгара, фотографирует расщепленные атомы. Радостная музыка Гайдна доставляла ему явное удовольствие.
Едва раздались первые звуки квартета Шиллера, Япуш почувствовал что-то необычное. Все слушатели словно нахохлились, оробели. «Если бы они были птицами,— подумал Януш,— то взъерошили бы сейчас перья, как филины». Враждебная атмосфера, мгновенно возникшая, передалась музыкантам, и они, не уверенные в успехе, играли квартет Эдгара как-то скованно.
Януша тоже поразило это произведение, ни на что не похожее, не укладывающееся ни в какие рамки. Оно выражало какой-то не доступный сейчас ему мир, но, исполняемое артистами явно вопреки их музыкальным вкусам, звучало скорее жалко. Януш смущенно опустил глаза, потом поднял их и взглянул на Эдгара. Тот сидел в первом ряду, очень спокойный, невозмутимый, и с легкой усмешкой под коротко подстриженными усами курил сигарету. Первая часть квартета была крайне сложной. По своему многоплановому звучанию она напоминала скорей симфонию, а не квартет. Януш был так ошеломлен неожиданным впечатлением, которое на него произвел квартет Эдгара, что вторую и третью часть пропустил мимо ушей... Однако его забавляла реакция Шуа-ра. Квартет Шиллера привел ученого в экстаз; он закатывал глаза, закрывал их рукой и наконец во время исполнения части, написанной в ритме мазурки, принялся слегка притопывать.
Когда музыканты кончили играть, раздались скупые аплодисменты. Януш подошел к Эдгару. И лишь в этот момент понял, что его произведение кажется непонятным из-за своей необычности и что квартет этот нечто новое, неожиданное и великолепное.
— Эдгар,— сказал Януш, опуская руку ему на плечо,— зачем ты позволил играть эту вещь здесь? Ведь это ужасно! И вообще — как мы очутились здесь? Ведь только мы с тобой тут люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
— Это наверняка важная штука. Может, наиважнейшая, могу
дать тебе честное слово...
Януш немного смутился.
— Ты считаешь меня неучем или анархистом... А я хотел выразить совсем иное... Сомнение в прочности европейской культуры.
— Может, она и непрочна, но если рухнет, то с ней вместе рухнем и мы со всеми нашими квартетами, стихами, картинами...
— И монастырями...
— Это еще не самое худшее. Но я неспроста заговорил с тобой о стихах. Скажи, ты бы не согласился написать для меня текст?
— Я? С какой стати? К этой песенке об одиночестве?
— Да, что-то такое. Я понимаю, это слишком интимно, но все же хотелось бы что-то в этом роде: человек творческий так же одинок, как женщина, разрешающаяся от бремени...
— Ты представляешь себе слова «женщина, разрешающаяся от бремени»,— в песне? Особенно в твоей?
— Почему особенно в моей? Ни в какой... И все же хочется как-то это выразить... Напиши для меня что-нибудь такое. Очень прошу...
— Ты уже говорил мне об этом в посольстве... Но я, пожалуй, не сумею.
— Тут не нужно много слов. Только намеки... понимаешь, отрывочные фразы, что ли...
— Это очень трудно,— произнес Януш как-то грустно.
Он взглянул на композитора.
Эдгар сидел, склонив набок голову, и пристально смотрел на двигавшуюся по тротуару толпу, словно прислушиваясь к ее голосу. Но голос этот был монотонным и немелодичным шумом. К их столику подошла старая брюхатая сука и уставилась па них просящим взглядом. Глаза у нее были фарфоровые, как будто из нее уже сделали чучело. Она смотрела не двигаясь, но очень выразительно.
— Мне нечего тебе дать,— сказал Януш собаке.
— Может, она, как человек,— усмехнулся Эдгар,—удовольствуется тем, что ты ее приласкаешь.
Но собака не удовольствовалась лаской. Она все стояла возле их столика, очень жалкая, и, даже когда они встали и пошли, не двинулась с места, а только смотрела им вслед фарфоровыми кукольными глазами навыкате и мерно помахивала желтым облезлым хвостом.
Вечером у Гани Эванс собралось небольшое, но «весьма избранное» общество. Януш, как всегда в таких случаях, чувствовал себя одиноко, неприкаянно и дивился Эдгару, который развлекался, смеялся и слегка флиртовал с хозяйкой. Во фраке он выглядел великолепно. У Януша, разумеется, выскакивала запонка из манишки, и ему постоянно приходилось ее поправлять, так что в конце концов возле петельки образовалось темное пятно. Это не давало ему покоя.
Когда уже все собрались и музыканты приготовились исполнить квартет (первым номером был квартет Гайдна), вошел какой-то господин во фраке с подчеркнуто закругленной линией и пышном белом галстуке. Януш с изумлением узнал в нем Нево-лина. Тот не заметил его, и они не раскланялись. Музыканты настроили инструменты, и сразу зазвучала музыка.
Во время исполнения квартета Гайдна Януш, немного скучая, разглядывал присутствующих. Сидели в большой гостиной, а не в той, где Ганя Эванс пела Янушу арию из «Тоски». Гостей собралось не более двадцати: несколько очень красивых женщин, Анна де Ноай, как всегда, в коричневом тюрбане, старый Пенлеве, Павлова-Клемансо — старая венская еврейка в голубом бархатном платье, еще несколько дам. На всех лицах отражалась скука, которую старались скрыть из вежливости. Музыка совершенно не интересовала гостей. В темном углу Януш разглядел маленького сухощавого человека с пышной гривой волос, единственного из всех присутствующих, который, казалось, наслаждался Гайдном. Веселые пассажи скрипок и повторы основной темы отражались на его худом лице и в больших черных глазах, оттененных оправой очков. Еще до концерта Шиллер сказал Янушу, что это и есть известный ученый Марре Шуар, физик, выдвинутый на Нобелевскую премию. Тот самый, который, по словам Эдгара, фотографирует расщепленные атомы. Радостная музыка Гайдна доставляла ему явное удовольствие.
Едва раздались первые звуки квартета Шиллера, Япуш почувствовал что-то необычное. Все слушатели словно нахохлились, оробели. «Если бы они были птицами,— подумал Януш,— то взъерошили бы сейчас перья, как филины». Враждебная атмосфера, мгновенно возникшая, передалась музыкантам, и они, не уверенные в успехе, играли квартет Эдгара как-то скованно.
Януша тоже поразило это произведение, ни на что не похожее, не укладывающееся ни в какие рамки. Оно выражало какой-то не доступный сейчас ему мир, но, исполняемое артистами явно вопреки их музыкальным вкусам, звучало скорее жалко. Януш смущенно опустил глаза, потом поднял их и взглянул на Эдгара. Тот сидел в первом ряду, очень спокойный, невозмутимый, и с легкой усмешкой под коротко подстриженными усами курил сигарету. Первая часть квартета была крайне сложной. По своему многоплановому звучанию она напоминала скорей симфонию, а не квартет. Януш был так ошеломлен неожиданным впечатлением, которое на него произвел квартет Эдгара, что вторую и третью часть пропустил мимо ушей... Однако его забавляла реакция Шуа-ра. Квартет Шиллера привел ученого в экстаз; он закатывал глаза, закрывал их рукой и наконец во время исполнения части, написанной в ритме мазурки, принялся слегка притопывать.
Когда музыканты кончили играть, раздались скупые аплодисменты. Януш подошел к Эдгару. И лишь в этот момент понял, что его произведение кажется непонятным из-за своей необычности и что квартет этот нечто новое, неожиданное и великолепное.
— Эдгар,— сказал Януш, опуская руку ему на плечо,— зачем ты позволил играть эту вещь здесь? Ведь это ужасно! И вообще — как мы очутились здесь? Ведь только мы с тобой тут люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213