Франтишек добродушно улыбался в ответ на эти жалобы и ждал, пока племянница матери, молодая и красивая Анелька, принесет традиционную порцию творога со сметаной, которую он всегда съедал здесь по пути в Пустые Лонки. Анельке нелегко жилось со старухой, зато все в хозяйстве так и сверкало и дом в будни был вымыт и ухожен так, что у других разве что на троицу. За порцией творога с черным хлебом, подававшимся на красной салфетке, начинался более щекотливый для пана Франтишека разговор: мать упрекала его за то, что он редко привозит сюда жену и детей. На это ему почти нечего было сказать. Оля так стеснялась свекрови, что едва сдерживала слезы, входя в хату Голомбековой. Анелька явно ее недолюбливала и, несмотря на соблюдение всех норм деревенского этикета, давала ей это почувствовать. Антек с Анджеем очень охотно заезжали к бабушке, хоть и торопились в земной рай, каким для них были Пустые Лонки. Но Геленка капризничала здесь, доставляя этим огорчение не только бабке, но и родителям: лавка под образами была для нее слишком твердая, хлеб слишком черен, а сметана слишком кислая. У Оли прямо слезы навертывались на глаза, а Голомбекова приговаривала:
— Графиню вы из дочери воспитываете. Хотя чего ж удивляться...
Это были единственные неприятные слова, которые старуха говорила приезжим. В остальном она оказывала сыну и снохе надлежащий почет, восседала в углу хаты, покрикивала на Анельку и угощала «чайком», жидким и переслащенным, который так любили мальчики,— словом, соблюдала старинный крестьянский церемониал. Оля нравилась старухе Голомбековой, ей пришлась по душе мечтательная натура снохи, ее нежное отношение к детям и то, что ее так любил огромный и тучный Франтишек.
Голомбеку было трудно переноситься прямо из простой хаты, стоявшей в низине у леса, в Пустые Лонки, во «дворец», хоть это и был всего-навсего большой деревянный дом. Несмотря на всю сердечность тещи и сдержанную любезность Ройской, Франтишек чувствовал, что его там едва терпят. То, что в Одессе и Оле, и пани Михасе казалось удачной партией, теперь, на родине, когда положение упрочилось, коробило сестер Калиновских. Пекарня! И добро бы какая-нибудь маленькая пекарня, откуда золото незаметно текло бы в мошну Голомбеков, а то ведь одна из наиболее известных в Варшаве, да еще в центре, пекарня и кондитерская, за прилавком которой довольно часто можно было видеть круглую и улыбающуюся физиономию пана Франтишека. Благодаря своей полноте, любезности, обворожительной улыбке и превосходным пирожным Франтишек был одной из популярнейших фигур в столице, и изображавшая его марионетка неизменно украшала все кукольные представления. В Варшаве он казался даже приятным, но в деревне, в имении, на фоне великолепного парка и цветов, названия которых он постоянно спрашивал, Франтишек всех шокировал.
«О чем с ним можно говорить?» —думала Ройская, за каждой трапезой сажая его подле себя. А когда приезжали гости и начинался разговор об озимом рапсе, о гонках в Седльцах и конных состязаниях в Парчеве, молчание Голомбека вызывало такую же неловкость, как и его реплики, свидетельствовавшие о том, что он не только не имеет представления о предмете разговора, но в глубине души пренебрежительно к нему относится.
Полдник был относительно удачным. По давно заведенному в Пустых Лонках обычаю стол выносили в сад, а в случае ненастья ставили на веранде. Стол был узкий, но очень длинный: на полдник полагалось приходить «девушкам из сада» — садовницам, которых обычно кормили во флигеле, стоявшем на обширном заднем дворе. Некоторые садовницы напоминали Франтишеку работниц из его пекарни, поэтому здесь он смелел и чувствовал себя как дома. Зато Анджей не любил полдников из-за того, что на них появлялся Валерек, который обычно опаздывал к столу. Анджей вообще недолюбливал Валерека и уже особенно не выносил его, когда приезжал отец. Молодой Ройский совершенно откровенно подтрунивал над толстым пекарем, который не умел пи защититься, ни дать отпор, а только улыбался или краснел и старался замять разговор.
Кристина была с визитом у пани Эвелины в пятницу. В субботу приехал Франтишек на полугрузовике своей «фирмы» с золоченой надписью «Francois» на дверцах, и к тому же так рано, что за столом под сенью деревьев оказались вместе обе сестры, дети, Франтишек, Валерек, молодой практикант из Варшавы и шесть садовниц. Валерек начал с того, что принялся высмеивать автомобиль Франтишека.
— На каком же это вы лимузине прибыли, дорогой пан Франтишек? Это что, новая марка?
— Почему новая? Обыкновенная французская машина.
— Марки «Francois» или как? — забавлялся Валерек.
Анджей очень любил машину из пекарни, и смех Валерека
задевал его за живое. Кроме того, он видел, что отец заливается краской и не знает, что ответить. Он хотел вмешаться, но никто не обращал на него внимания. Анджей только заметил, что панна Клима, садовница, в которой он души не чаял и которая время от времени рассказывала ему, как надо ухаживать за растениями, тоже покраснела и нахмурила густые черные брови.
— Экипаж рода Голомбеков,— издевался Валерек,— с фа
мильным гербом — ромовая баба.
Пан Франтишек вымученно улыбнулся. Ройская повернулась к сыну и уже хотела ему что-то сказать, как вдруг подал голос Анджей.
— Дядя Валерек,— провозгласил он звонко,— дядя Валерек, я пью молоко за ваше здоровье!
— Отлично,— сказал Валерек.— Жаль, что не водку.
— А знаете, дядя, за чье здоровье пьют молоко? За здоровье дураков!
Последние два слова Анджей выкрикнул тонким, истерическим голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213