Похоже, он обрадовался этому шепоту.
— Пойдемте, пойдемте,— тянул он Януша по направлению к овину,— только молчите, иначе и мне и вам смерть.
Притащив Януша к воротам овина, он быстро приоткрыл их, втолкнул Януша в образовавшуюся щель, проскользнул в нее сам и затворил за собою ворота. В овине было темно. Януш опять почувствовал руку хозяина, который молча тащил его в глубь постройки.
«Я погиб»,— подумал Януш.
А крестьянин уже вел его в угол тока, к стоявшей там веялке. Януш услышал чье-то дыхание, вернее, просто почувствовал, что кто-то стоит в темноте, прислонившись к веялке. Крестьянин спросил:
— Ты где?
Никто не ответил. Но Януш ощутил на своей руке уже другую ладонь, мягкую и холодную. В темноте кто-то притянул его руку и положил к себе на грудь. Януш нащупал кожух, а под ним какой-то металлический значок.
— Кто это? — спросил он. Спокойный голос ответил ему по-русски:
— Это я, Володя.
Януш не мог вымолвить ни слова. Сердце словно билось у него в горле. Послышался голос хозяина:
— Вы оставайтесь тут, а я покараулю у входа.
Он беззвучно удалился к выходу. Слегка скрипнули ворота. Януш по-прежнему прислушивался к стуку собственного сердца. Наконец он промолвил:
— Откуда ты взялся?
Голос из темноты ответил медленно, с легкой иронией:
— Жду, пока вы уйдете.
Только теперь Януш пришел в себя, ощупал в темноте спрятавшегося за веялкой человека и коснулся ладонью его лица. Щеки давно не бриты. Януш, как слепец, на ощупь узнавал знакомое лицо.
— Володя,— прошептал он,— Володя, это же немыслимо! Тебя здесь убьют!
— Не бойся, не убьют, я у своих,— раздался в темноте спокойный, приглушенный голос,— только бы ты меня не выдал.
— Не будь идиотом,— рассмеялся Януш.— Ну и отчаянный же ты человек! Неужели тебе не страшно?
— Так вышло. Меня легко ранило в ногу. Двигаться нельзя, пока не заживет рана. Этот крестьянин спрячет меня, а завтра вы уйдете. Да?
Януш не ответил. Он вспомнил вдруг, что разговаривает с врагом.
Володя понял это и заговорил другим тоном:
— Я прятался в стогу, в соломе. Увидел тебя, ты сидел на пороге овина. Ты был такой измученный. Мне стало жаль тебя.
— Да, ты прав, мы безумно измучены. Пятые сутки беспрерывно шагаем с утра до ночи.
Тут он спохватился, что, наверно, не следует говорить об этом, и замолчал.
— Товарищи могут заметить, что тебя нет в хате, и начнут разыскивать. Ты должен идти.
— Да-а,— протянул Януш.— Но все они так устали, что сразу же уснут. Никто не станет меня искать.
— Я шел на большой риск, вызывая тебя сюда,— прозвучал голос Володи,— но я хотел узнать... Не получал ли ты весточки от Ариадны?
Януш вздрогнул.
— Получил письмо,— с трудом произнес он.
— Давно?
— Уже давно. Год назад.
— Откуда?
— Из Парижа. Писала, что кое-как устроилась там.
— Не помнишь адреса?
— Нет.
— Ах, черт возьми. Но если будешь писать ей... Ты ведь наверняка будешь писать ей...
— Я на войне. Откуда мне знать?
— Война скоро кончится.
— Это верно. Я надеюсь.
— Так вот... если будешь писать, сообщи ей, что видел меня.
— Видел? Это, пожалуй, будет преувеличением. Володя рассмеялся.
— Ну хорошо, напиши, что разговаривал со мной. Володин смех мгновенно вызвал в памяти Януша давние времена, он увидел комнатку на Вокзальной.
— Володя...— произнес он, все еще дивясь случившемуся.
— Скажи ей, что все в порядке. Я теперь живу в Москве. Напиши, пусть возвращается.
— Напишу,— прошептал Януш.
— Напиши, пусть возвращается,— с ударением повторил Володя,— ведь нет смысла... Чем она занимается в Париже?
— Рисует как будто... Эскизы платьев для салона мод. Володя фыркнул:
— Рисует платья — тьфу, пакость! Януш молчал.
— Ну, тебе пора идти,— неуверенно произнес Володя.
Януш чувствовал, что Володе хочется еще хоть немножко поговорить с ним. Да и сам он не спешил — убежден был, что все уснули, так и не дождавшись вареной курятины.
— Представляешь, что я почувствовал, когда увидел тебя на пороге овина? Тихонечко, тихонечко так раздвигаю солому, гляжу... а на пороге сидишь ты! И словно нарочно насвистываешь вальс из «Евгения Онегина». Просто чудо, что я не закричал...
— Сердце забилось? — улыбнулся в темноте Януш.
— Еще как! Представляешь себе?
— Разумеется.
— Ну и встреча! — будто не веря самому себе, произнес Володя.— Везет же нам па встречи! Помнишь, тогда, в твоем доме?
— Не забуду до конца дней своих,— тихо сказал Януш.
— Мстить собираешься?
— Нет, но и не забуду.
— Раз уж мы вот так встретились, то, может быть, еще доведется встретиться? На общем пути? А?
— Может быть.
— Ты не забыл нашу последнюю беседу перед твоим отъездом в польское войско? Кстати, что с тем войском?
— С тем? Это так, эпизод.
— А нынешнее?
— Знаешь, давай лучше не будем говорить об этом.
— Стихи пишешь? — вдруг громче спросил Тарло.
— Стихи? Откуда тебе известно, что я пишу стихи? Я тебе никогда не говорил об этом.
— Ариадна рассказала.
— Позволь, ведь я и ей не говорил. Но стихи я действительно пишу.
— Романтик!
— Об этом мы однажды уже договорились. Иначе быть не может.
— Граф Генрик!
— Ты знаешь «Небожественную комедию»?
— Читал когда-то. Такое, знаешь, маленькое, копеечное из-миие. Помнишь?
— Помню. В Одессе, на улице... да...
— Граф Генрик. Все еще Маньковка перед глазами? Идете за Маньковку?
— Ну и въедливый же ты! Говорю тебе, что нет!
— Ты, возможно, нет... Но другие...
— Прошу тебя, Володя!
— Хорошо, хорошо. Я тебя почти понимаю, хотя ты...
Януш зашипел.
— До свиданья,— сказал он.
И тут почувствовал на груди прикосновение Володиных рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213