Он выбежал из комнаты. Януш стал разглядывать стены с желтым и голубым узором. Мебели было мало, у стены стоял музыкальный ящик, а на нем — клетка с канарейками. На стенах развешаны литографии, изображавшие князя Юзефа и присягу Костюшко на Рыночной площади. Рядом висела очень хорошая гравюра — портрет Станислава Лещинского в коронационном наряде. Янек вскоре вернулся с бутылкой кальвадоса, хлебом и ломтиками сыра на тарелке. В другую дверь вошла разрумянившаяся Янка в розовой шелковой блузке. Они присели к столу и стали угощать Януша.
— Хлеб совсем как в Польше,— сказал Вевюрский,— еврейка печет, тут, неподалеку от их синагоги.
Януш с первой же минуты почувствовал себя просто и хорошо. Сидя у стола, он с симпатией посматривал на Янека и только сейчас по-настоящему осознал, как одинок он был в Париже. Вспомнил, что ни разу не подумал о Варшаве, о доме, хотя в общем все мысли его были устремлены туда. Впрочем, что значит дом? У него нет дома, не мог же он назвать своим домом чужой особняк на Брацкой и тем более имение, в котором он совсем не бывал.
— Есть что-нибудь новенькое от отца? — спросил он у Веюрского.
Вевюрский ответил отрицательно. Нет, он ничего не получал с тех пор, как отец написал ему о болезни старой княгини.
— А как сейчас ее здоровье? — в свою очередь, спросил Янек.
— Спасибо, уже лучше. Сестра недавно получила сообщение. Точнее, телеграмму от мадемуазель Потелиос. Княгине лучше, и она на днях собирается выехать в Варшаву. Наверно, княгиня Анна действительно поправилась, раз собирается проделать такое длинное путешествие — из Сицилии в Варшаву.
— А далеко до этой Сицилии? — спросила Вевюрская.
— Порядочно, от Рима еще сутки езды.
— Ай-ай-ай, зачем же она туда поехала? Такая пожилая женщина.
— Дочь у нее там замужем,— уверенно объяснил Янек,— за одним человеком, который стал бы французским королем, если бы из Франции не вытурили королей.
Януш не стал поправлять Вевюрского. Не все ли равно, претендент, брат претендента на престол или племянник? Ведь Вевюрским это должно быть безразлично. Но оказалось, не безразлично. Вевюрская стала сокрушаться, что у французов нет короля, был бы король, глядишь, и жизнь бы подешевела.
— А как вы сюда попали, пан Янек? — спросил Януш после двух рюмок кальвадоса.
— Как? С шахты. После восстания я остался в Силезии, но там было скверно. Посулили нам, повстанцам, златые горы, а получили мы портки с заплатами да работы по горло. Тогда я уехал в Нор, проработал там два года на шахте, жену вот себе присмотрел, ну и кое-как жили. Только у французов тоже работать несладко, эксплуатация и все такое. Нашему брату всюду несладко,— сентенциозно заметил он.— Отложил я немного деньжат, переехал в Париж, здесь у жениной тетки лавчонка была, вот мы при ней и устроились. А потом тетушка умерла, я лавку ликвидировал. Зачем рабочему человеку лавка?
— И где же вы работаете?
— Теперь в мастерской,— ответила за мужа Янка и, встав из-за стола, направилась в соседнюю комнату, потому что кто-то вошел туда с улицы. Янка говорила по-польски, как говорят в деревне, и с сильным мазурским акцентом, а сейчас из другой комнаты доносилась ее беглая французская речь.
— Что же, детей у вас нет? — спросил Януш. Вевюрский помрачнел.
— Была дочка, но умерла через неделю, прямо в больнице. Там у нас на шахте такие больницы были — не дай бог. Застудили ребеночка, тельце покрылось такими пузырьками, как лопнет — так гной из него течет. Три дня мучилась, пищала, как котенок, ну и умерла. С той поры как-то нет...
— По Польше не тоскуете? — спросил Януш, осушая третью рюмку.
— Ас чего мне тосковать? — с горечью сказал Янек.— Родина во мне не нуждается, стало быть, и я обойдусь без родины.
— А как французы, с ними жить можно?
— Конечно. С любым человеком жить можно. Мелковатый только народишко, пан граф, руки все в карманах держат, будто ужа там выкармливают, и еда у них мерзкая. Каждый день к своей, с позволения сказать, миске садятся с таким торжественным видом, как будто сочельник начинается. А в миске-то дерьмо...
Януш улыбнулся.
— Но Янка — хозяйка хорошая, вот сейчас увидите. Всегда соорудит что-нибудь нашенское. А то ведь и посмотреть не на что: салат да сыр, сыр да салат.
Вошла Янка, неся тарелку с кусками нарезанной грудинки. Мясо было белое и аппетитное, Януш ел с удовольствием. Кальплдос начал действовать на Вевюрского, он становился все разговорчивее. Януш помнил его юным, застенчивым парнишкой, соперником представительного улана Людвика, которого в конце концов предпочла нянька Алека. Теперь же это был в полном смысле мужчина.
— Ну, а как там, в Варшаве? — спросил Янек.— Как поживает ваша сестра? Замуж не вышла?
Януш смутился. Оказывается, прислуга была прекрасно осведомлена обо всем.
— Нет, не вышла,— осторожно ответил он.
Вевюрский понял, что докучать ему вопросами не следует.
— А пан Спыхала? — не удержался он, однако.
— По-прежнему служит в министерстве,— сказал Януш. Почему-то ему не захотелось говорить Вевюрскому, что Спыхала в Париже.
Но и это не было секретом для Вевюрского.
— Как же, приходится встречать его тут,— сказал он. Наступило молчание.
— Ах, это министерство,— вдруг злобно заговорил Янек,— министерство иностранных дел! Бандиты, настоящие бандиты! Вы знаете, что они с нами сотворили?
— С кем? Лично с вами? — удивленно спросил Мышинский.
— Почему со мной? С повстанцами! Знаете, какое они нам тогда перемирие подсунули?
— Какое перемирие? Впервые слышу.
— Э, да что вы там знаете. Вас это не касается,— стукнул кулаком по столу бывший шахтер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213