Есть! Есть! И вам того же!
Закончив беседу, старая сволочь качалась туда-сюда в кресле, улыбчиво на
блюдая за моей реакцией. А реакция у меня была плохая. Отвратительная был
а реакция. Он играючи сделал со мной то, что мне не удалось с ним. Я был не пр
осто разозлен, я был напрочь выбит из колеи, и хотя умом понимал, что, выйдя
из себя, могу наделать непоправимых глупостей, совладать с собой уже не м
ог. Изо всех сил сдерживаясь, я делал вид, что размышляю над сказанным, гля
дя в пространство отсутствующим взором, а на самом деле глядел за спину д
яди Гриши: на низенький парапет веранды, где протекала наша дружеская бе
седа, на простирающуюся за ним лужайку с гранитным фонтанчиком. На высок
ий островерхий забор в конце участка.
Понятно, что старый пердун не стал бы вот так запросто сидеть со мной на ве
ранде, если б не был уверен в мерах безопасности. Но ведь и на старуху быва
ет проруха... Была не была Ч я слегка склонился вперед, принимая позицию с
тартующего бегуна, и ринулся напролом головой вперед.
Не знаю, переоценил ли я себя, но дядю Гришу явно недооценил. Не удивлюсь, е
сли узнаю, что в молодости он проходил подготовку в какой-нибудь школе сп
ецназа. Чертова перечница проявила совершенно неожиданную прыть: он усп
ел одновременно подставить ногу, о которую я успешно споткнулся, и выста
вить руку, чтобы схватить меня за шиворот. Но слишком долго торжествоват
ь я ему не дал: сказалась четверть века разницы в возрасте. Испытав кратки
й, но сладострастный миг, я локтем с размаху заехал ему в птичью харю и, пре
жде чем вырваться из его когтей, успел удовлетворенно заметить, как брыз
нула во все стороны его поганая кровь. После этого, перемахнув через пара
пет, я бросился к забору, но было поздно.
Сразу с трех сторон мне наперерез устремились давешние битюги. Один из н
их с ходу двинул мне ногой в пах, другой нанес страшный удар кулаком в голо
ву. Что сделал третий, я уже не увидел, потому что лежал на земле, закрывая г
олову руками и даже не столько чувствуя, сколько слыша глухие удары тяже
лых ботинок по спине, по почкам, по ребрам.
Ч Так его, так, так, Ч крякая при каждом пинке, радостно приговаривал ста
рый вертухай, стоя где-то неподалеку, и вдруг в какой-то момент, спохватив
шись, заорал: Ч Стой! Хватит! До смерти забьете!
Но как быстро они выполнили этот приказ, мне судить было не дано. Я опять п
отерял сознание.
Снова к жизни я возвращался так, как, наверное, умирают: с ощущением, что у м
еня болит не одно какое-то место, а тяжело и мучительно саднит весь органи
зм. Во рту было солоно от крови, но, проведя легонько языком по зубам, я с нек
оторым изумлением обнаружил, что все они целы, хотя два или три качаются. К
артина будет неполной, если забыть сказать, что в чувство меня привело вы
литое сверху ведро ледяной воды, судя по всему, далеко не первое. На этот р
аз я обнаружил себя не на кушетке, а посреди кафельного пола просторной д
ушевой. Впрочем, по большому счету сейчас это было безразлично.
Ч Очухался, штымп, Ч без всякого выражения сказали над моей головой. И с
разу где-то рядом заблеял старческий тенор дяди Гриши:
Ч Вот и хорошо, вот и славненько! Оттащите его, мальчики, в предбанник, пус
ть сохнет. Он нам утречком сухим нужен. Ч Меня схватили под мышки, волоко
м вытащили в соседнее помещение и свалили у стенки. Надо мной нависла, пол
ностью загородив горизонт, огромная фигура, кто-то грубо схватил мою пра
вую руку и защелкнул на ней наручник. Другой наручник окольцевал трубу б
атареи отопления.
Ч Лежи и не рыпайся, Ч посоветовал все тот же невыразительный голос. Но
затем, видимо, для лучшего усвоения, нога в здоровенном тупоносом ботинк
е сделала ленивый замах и пнула меня в бок. Боль рванула по всему телу, как
от электрического разряда, и я не заорал только потому, что не было сил. По
сле чего все покинули предбанник, оставив меня наедине с моими мыслями и
чувствами. Вероятно, я на какое-то время снова впал в забытье, потому что, к
огда в следующий раз разлепил глаза, за маленьким окошком было уже совер
шенно темно. Свет в комнате был погашен, однако в коридоре горел, вероятно
, из соображений безопасности моего здесь содержания. С удивлением обнар
ужив на левой руке часы, я при помощи светящегося циферблата выяснил, что
время близится к трем часам ночи. До утра, вернее, до того, что утром должно
случиться, оставалось совсем немного. А я, побитый физически и морально, с
кован цепью с чугунной батареей, такой же холодной и бесчувственной, как
мои мучители. Впору было заплакать, но я сдержался. В конце концов, как вер
но заметил однажды Иван Федорович Аркатов, безвыходное положение бывае
т только под крышкой гроба. Вот он, бедняга, теперь по-настоящему в безвых
одном положении. А у меня должна быть надежда.
С трудом кое-как сев, я уперся спиной в ребристую грудь радиатора и огляде
л помещение. Типичный предбанник сауны, весь облицованный деревом, на по
лу тоже доски. Посередине длинный стол с лавками, в одном углу уютно фырчи
т холодильник «Розенлев», в другом умывальник с краном, из которого мелк
ой дробью сыплется в металлическую раковину тонкая струйка воды. И больш
е ничего. Прямо будем говорить, весьма скудный арсенал для начала действ
ий. Тем не менее я к ним приступил.
Первым делом, стараясь производить при этом как можно меньше шума, я попы
тался определить границы своей деятельности. Вскоре выяснилось, что до «
Розенлева» я, хоть и с трудом, могу дотянуться левой рукой, но вот раковина
, а главное, кран остаются для меня практически недоступными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94