Чем дольше он размышлял над советом Невилла, тем больше терял решимость. С одной стороны, был шанс (с точки зрения статистики, где-то между вероятностью снежного Рождества в австралийском Квинсленде и выигрышем в лотерею без предварительной покупки билета), что худая девушка кивнет и скажет: «Идет» – или что-нибудь в таком роде. Эта перспектива, сама по себе пугающая, все же обладала некоторой привлекательностью. С другой – и много более вероятной стороны – он слишком живо себе представлял тридцать секунд умопомрачительного позора, которые последуют за его тщательно подготовленным объявлением о своих чувствах. Невиллу хорошо небрежно рассуждать: мол, можно бросить работу и найти что-нибудь поприятнее, но ведь ему, Полу, понадобилось очень-очень много времени, чтобы найти кого-то, кто согласился обменять деньги на кусок его жизни, да и те, кто нашелся, оказались – по всем меркам – сумасшедшими. Пока он был безработным и активно искал, куда бы устроиться, родители хотя и ворчали, но выкладывали денежки на квартплату и временами батон хлеба и банку консервированных бобов. Теперь ему казалось, их благотворительность не вынесет заявления, что он бросил оплачиваемое рабочее место только потому, что ему там не нравилось. А значит, перед ним встанет необходимость до бесконечности сидеть за одним столом с девушкой, которой он только что признался в вечной любви и которая недвусмысленно посоветовала ему исчезнуть с глаз долой, подавившись вилкой. Иными словами, если есть какой-то способ еще больше ухудшить его и без того плачевное положение, это как раз объявить о своих чувствах.
Покончив с последней рубашкой, Пол сложил гладильную доску и, поскольку больше ему делать было нечего, включил телевизор.
Вот досада: по всем каналам показывали только спорт и скучные старые мюзиклы Гилберта и Салливана. (Пожилой человек в черном сюртуке скакал по фанерной сцене с заварочным чайником под аккомпанемент невидимого оркестра, а толстуха в подвенечном платье и щекастый военный смотрели на него во все глаза.) Ловким тычком указательного пальца в пульт Пол покончил с муками телевизора, со стоном упал на кровать и потянулся за книгой, которую взял в библиотеке еще в четверг, но до чтения пока так и не дошли руки.
Новая досада. Вместо книги, которую, как он думал, он взял (с завораживающим названием "История моделей железных дорог, том II: 1927-1960 гг. "), ему выдали нечто совершенно иное: «„Савойские оперетты“ Гилберта и Салливана». Нахмурившись, он открыл книгу наугад: тексты песен и диалоги. О дальнюю стену он ее не швырнул, отчасти потому, что библиотечная, отчасти потому, что, учитывая его меткость, скорее всего промажет и разобьет окно, – зато со значительной силой бросил ее на пол. Потом подобрал снова и присмотрелся к корешку.
«Странно, – подумал он. – Как будто кто-то пытается мне что-то сказать, ко будь я проклят, если понимаю, что именно».
Он снова открыл книгу, однако в ней как будто не появилось ничего значительного или зловещего: подыгрывая себе на флейте, приходской священник пел про то, как, когда он был моложе, на него заглядывались девушка. «Повезло старику», – с тоской подумал Пол и снова швырнул книгу на пол.
И все равно было неспокойно: словно на него сверху вниз смотрела, лузгая семечки и подхихикивая потихоньку, целая галерка. Он встал, глянул на часы и взялся за пальто. В кармане были банкнота в пять фунтов, еще две монеты по фунту и немного мелочи. В сущности, это все, на чем следовало дотянуть до конца недели, когда (будем надеяться) «Дж. В. Уэлс и К°» проявят человечность и переведут деньги на его счет в банке. И все-таки ему надо взбодриться, а еще выбраться из своей убогой квартирки. К чертям благоразумие! Он планировал поужинать хлебной коркой и остатками дешевого сыра под названием «Приманка для мышеловки», но – да пошло оно. Жизнь надо жить, ведь в могиле лежать очень долго. Пол решил прогуляться в магазин на углу и купить замороженную пиццу.
На улице было холодно, смеркалось. Только перейдя через дорогу, он обнаружил, что магазин закрыт. Такого он не ожидал. Все то время, что он здесь жил, табличку «Закрыто» в витрине мистера Сингха он видел лишь раз, утром прошлого Рождества. Пол посовещался с собой, что делать дальше. Он может пойти домой и, сэкономив деньги, посмотреть, сколько жизнеспособного сыра можно раскопать из-под мягкого коврика плесени, или прогуляться до «Теско». На одной стороне уравнения – резкий западный ветер и несколько предостерегающих дождевых капель, на другой – жалкий домашний очаг и готовые наброситься в любую минуту Гилберт и Салливан. Он решил сходить в «Теско».
Ради разнообразия тут было немноголюдно, можно сказать – ни души. Он не спеша поразмыслил у холодильника, выбирая между «Четыре сыра с тонкой корочкой» и «Высокой пепперони». После нескольких минут смятения Пол решил прибегнуть к Силе: положил обе пиццы назад, закрыл глаза и взял что придется. Очевидно, Сила желала, чтобы он купил «Пепперони», а значит, все не так уж плохо. Но... повернувшись к ряду касс, Пол оказался нос к носу с мистером Тэннером.
«Аарг», – вот и все, что он подумал, но сохранил это чувство в сердце, и от столкновения увернулся, точно завзятый фехтовальщик. На одно блаженное мгновение ему показалось, что мистер Тэннер его не узнал. (В конце концов, с чего бы? Не считая собеседования, лицом к лицу они сталкивались лишь однажды, и хотя эта встреча бередила память Пола, как воспаленный шрам, не было никаких причин, почему бы мистеру Тэннеру следовало запомнить именно его. Пол уже давно смирился с тем фактом, что он самый забываемый человек на свете со времен Как-там-его-звали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113