Вероятно, поэтому вы нам так нравитесь – в плане краткосрочном, эдак перепихнуться на заднем сиденье машины. Согласна, в нашу пользу мало что можно сказать, вот только у нас все деньги, и веселья нам перепадает тоже все. – Поглядев на него, она щелкнула языком. – Ну, почти все.
Она встала. Официант споткнулся о стол.
– Ах да, и еще одно. Это не я положила, сам знаешь что, в ящик твоего стола, и наш Деннис этого тоже не делал. И само оно, будь оно неладно, тоже туда не пришло. Вот и поразмысли над этим.
Пол вскочил:
– Постой-ка. Ты знаешь, кто это туда положил?
– Да. Сама видела, как они это делали.
– Отлично. Кто это был?
Но она покачала головой:
– Поверь мне на слово, я бы хотела тебе рассказать, но мне не позволено. Честно-пречестно. Просто будь начеку, вот и все. Сейчас у нас много чего происходит. По большей части к тебе это отношения не имеет, но... – Она пожала плечами. – Будь осторожен. Тебе удалось связаться с весьма необычными людьми, совсем не такими, среди которых ты вырос. В сравнении с нами даже ваши распоследние сволочи ведут себя честно, уступают место в поезде старым дамам и играют только на спички. Самое худшее, что вы можете друг с другом сделать, это убить кого-нибудь. А это практически почитай что вегетарианство, если вдуматься, какие козни мы иногда плетем. – По ее губам скользнула тэннеровская ухмылка. – Ты только не подумай, я не стараюсь тебя напугать.
– Ну, разумеется, нет, – ответил Пол. – И вообще, с чего это я стану верить хотя бы одному твоему слову?
– Знаешь, – улыбнулась она, – ты мне напомнил одного парнишку, который тоже однажды сказал мне нечто подобное вскоре после того, как мы вот так, как сейчас с тобой, поболтали. Я тогда еще посоветовала ему беречься, а он сказал «Ну, да, конечно». Что да, то да, его слова намертво у меня в голове застряли.
– Правда? И что же он сказал?
– Р-ррырр, – ответила матушка мистера Тэннера. – До свиданьица.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Таблицам с цифрами, казалось, не будет конца. Пол не раз почти набирался смелости пойти в кабинет мистера Тэннера и спросить, зачем они с ними возятся: раз уж их с Софи посвятили в великую тайну, то теперь нет причин, почему бы ему не сказать. Как минимум тогда они избавились бы от его излюбленной теории, что эти распечатки – пустое упражнение, придуманное, чтобы или подтолкнуть его подать заявление об уходе по собственному желанию, или проверить его пригодность к другому, более осмысленному заданию. Атак оставался вынужденный вывод, что за всем этим кроется какая-то очень веская причина, нечто, оправдывающее найм двух человек. Пол недоумевал, почему ему об этом не сказали, раз уж он теперь официально волшебник-стажер или кто там еще. Надо думать, на это есть очень и очень здравая причина.
Шли дни, они с Софи сидели в гробовой тишине, а когда один из них все-таки нарушал молчание, то лишь для того, чтобы попросить карандаш или извиниться, что случайно задел под столом ногу другого. Каждый день она уходила на ленч. Проводила ли она этот перерыв, пичкая булочками с ветчиной горшечника, или сидела одна-одинешенька в жалкой итальянской бутербродной, Пол не знал и спрашивать не собирался. Всякий раз, когда ему приходило на ум, что он ведет себя по-детски, идиотски и попросту грубо (а было это в среднем не больше двух-трех раз в час), какой-то голосок у него в голове указывал, что она обращается с ним не лучше, а значит, он совершенно прав. У него было нехорошее подозрение, что этот голосок слишком уж похож на воркование миссис Тэннер, но по зрелом размышлении он отказался от этой мысли. В конце концов вести себя по-детски и глупо можно и без посторонней помощи.
Каждый раз во время ленча он доставал и налеплял на стену переносную дверь, но с самой прогулки в Анкару как-то не мог заставить себя переступить порог. Дело даже не в том, что он страшился снова встретить миссис Тэннер – встретить и не узнать, во всяком случае, до тех пор, пока не станет слишком поздно, – нет, Пол почему-то потерял вкус ко всему приключению в целом. Бесспорно, это забавно, но ему не давала покоя засевшая в голове мысль, что все эти странствия... ну... поверхностные, как сама дверь, которая только что была всего в миллиметр толщиной. Краткие вылазки в экзотические места, где он не тратил ни денег, ни времени, где не поправлялся от съеденного и не пьянел от выпивки... Чем, в сущности, это отличается от матушки мистера Тэннера в ее облегающем великолепии, которое не идет дальше кожи? Он не мог не думать, что гоблин есть то, что гоблин делает, и, поразмыслив, счел, что лучше быть пусть неудачником, зато человеком.
Поэтому он постарался вернуться к монотонно-скучному, но привычному занятию – быть Полом Карпентером. Звонил друзьям, с которыми не разговаривал уже несколько недель (сами они, разумеется, ему не звонили), и договаривался о встрече в каком-нибудь пабе. Проигрывал висты в преферанс Дункану и Дженни, слушал, как Невилл скулит о беззакониях, творимых «Майкрософт корпорейшн», пока не наставало время идти домой. А потом размораживал полуфабрикаты и читал давным-давно взятые в библиотеке книги. Все это, впрочем, тоже не шло глубже кожи, и Пол это сознавал. Сознавал настолько отчетливо, что, бывало, утром боялся во время бритья посмотреть в зеркало, страшась увидеть рыло и бивни.
И вот настал четверг, когда Пол закончил свою стопу распечаток, Джулия пришла их забрать, но новых не принесла, а только сообщила, что их обоих ждут через полчаса в конференц-зале. Софи возразила, что у нее еще целый воз работы, но Джулия только пожала плечами и сказала, что это может и подождать. Полчаса неизбежного ожидания Пол занял тем, что доделал все за нее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113