Удобно сидеть? Тогда начнем.
Письма. Вынув письма, он стер со стола рукавом пролитое кем-то пиво и аккуратно положил всю связку на место лужи. Потом взял то, которое уже начал читать, и развернул.
"Мой милый Филип... "
Он трижды моргнул и посмотрел на конверт. Письмо было адресовано – ясным, четким, с небольшим наклоном вправо почерком – лейтенанту Филипу Кэтервуду, «Дом священника», Нортон Сен-Эдгар, Уоркс. На марке проштемпелевана дата: 22 апреля 1877.
«Вот черт!» – подумал он.
Пол проверил остальные письма. Все были адресованы тому же человеку, тем же почерком и датировались с 22 апреля 1877 по 12 января 1879 года, к тому времени лейтенант Кэтервуд уже служил в Южной Африке. Тут Пол остановился. На уроках истории он по большей части рисовал овечек на полях учебников, но трижды видел фильм «Зулус» и читал про зулусскую войну в журналах по историческому моделированию. 22 января 1879 года. В этот день британская армия уничтожила племя исандхвана. Откуда-то он знал, что случилось с Филипом Кэтервудом. Печально, конечно, но не в том беда. Ему хотя бы кто-то писал любовные письма...
(Он проверил. Читать было неловко, поэтому он только просмотрел. И был шокирован. Пол понятия не имел, что в семидесятых годах девятнадцатого века вообще таким занимались, тем более офицеры и джентльмены. Он поскорее убрал письма, надеясь, что никто не заметил, как он их читал.)
«Думай, – приказал он самому себе. – Что из этого следует».
Если любовные письма, еще несколько часов назад адресованные ему, принадлежал и кому-то другому, то нет ли очень и очень основательной возможности, что и остальное – все деньги и, разумеется, свидетельство о смерти... может, и они тоже не его? Он пинками заставил себя мыслить серьезно и стал обдумывать варианты.
У него похмелье, остаточный алкоголь плещется в жилах, как Севернский Вепрь, и ему все привиделось. У него едет крыша, и это становится болезненно явным. Он в спешке схватил не ту связку писем, а «милый Пол» все еще заткнут на полке в хранилище. Письма были адресованы ему, когда он в первый раз на них посмотрел, а сейчас нет. Письма были адресованы ему, пока он находится внутри дома № 70 по Сент-Мэри-Экс, но как только ступил за порог, мутировали в отрывок трагического викторианского романа. Письма были адресованы ему, но по дороге через вестибюль кто-то залез ему в карман и заменил их пятнадцатью выпусками поддельной мягкопорнографической литературы девятнадцатого века. Эти письма написала Она, но так и не отправила, а только спрятала в сейф Дж. В. У., а увидев, что письма исчезли, догадалась, что он их нашел, и ловко их подменила на подделку, которую нашла на полках, лишь бы заставить его поверить, будто ему почудилось.
Перебрав варианты, Пол по здравом рассуждении решил, что для собственного умственного здоровья лучше перестать гадать и подождать до завтра, когда у него будет возможность посмотреть на остальные бумаги. Если чековые книжки и свидетельства о собственности (и о смерти тоже) еще на месте, то хотя бы часть вариантов можно будет вычеркнуть. (Еще одно объяснение: в воздух хранилища подмешана какая-то галлюциногенная смесь, вероятно, метан из средневековой канализации под зданием, и содержание писем ему привиделось, потому что, находясь в хранилище, он витал в таких же заоблачных высях, как уровень инфляции. Не менее убедительно, чем все остальное, и проку примерно столько же.)
Пол залпом хлебнул еще шанди, газ пошел ему в нос, и он чихнул. Нет никакого толку, сказал он самому себе, ломать голову над дурацкими письмами, акциями или даже свидетельством о смерти. Ему следует обмозговать всю проблему странности в целом, чего он уже больше месяца – отчасти из-за трусости, отчасти из-за влюбленности – чурался. «Кругом сплошные странности, – думал он. – Мечи и бокситы, мужчины с подвесками из драконьего когтя, приглашающие меня на ленч в уютные узбекские ресторанчики». Человека над низшими приматами возвышает одно – пытливый ум, потребность во всем разобраться, узнать истину. И хотя иногда даже пытливому уму пора бросить попытки, найти круглосуточное турагентство и заказать авиабилет до Канады в один конец, время еще не настало. Другое такое свойство, разумеется, романтическая любовь. И это свойство (по мнению Пола) Господь тайком подсунул в общий План Мироздания вечером Восьмого Дня и при этом, хихикая, потирал руки. «Если я уйду из „Дж. В. Уэлс“, то, возможно, никогда больше ее не увижу». Наиглупейший аргумент, и тем не менее единственный, какой вообще имел вес. «Во влип!» – подумал Пол.
"Да, – сказал он самому себе, – но свидетельство о смерти... " И, отодвинув стакан, уставился в темноту за окном, потому что вспомнил вдруг дату, день и месяц, когда его должны обезглавить. 22 января.
«Ой! Ик-ик! – подумал он. А потом: – Успокойся».
В конце концов есть железная логика: если ему все привиделось и письма принадлежат покойному Филипу Кэтервуду, то вполне вероятно, что и все остальное – тоже бумаги Кэтервуда, а у него, Пола, просто помешательство. Всякий раз, натыкаясь на фамилию несчастного лейтенанта, он читает ее как свою. Если он прав, и Филип встретил свой конец в тени рогатой горы, то все сходится: дата его смерти как раз выпадает на то самое 22 января – 22 января 1879 года, день битвы. На самом деле все, возможно, еще проще. В хранилище ведь темновато, так? И почерк... Здесь, в хорошо освещенном пабе, его легко читать, но там – с похмелья, в свете одинокой шестидесятиваттной лампочки... Нельзя ли предположить, что он случайно прочел «Пол Карпентер» вместо «Филип Кэтервуд», да еще и даты перепутал?
Он почувствовал, как расслабляются все его безбожно сведенные мышцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113