И там встретила одного парня.
– Вот как?
– Да. – Софи вдруг резко повернулась и посмотрела на него. Лицо у нее было бесстрастным, но глаза сияли. – Его зовут Шаз, и он занимается анархо-социалистической керамикой как искусством перфоманса и живет в старом автобусе посреди поля за Эксером, и мы часами говорили о самом разном и... ну... Кажется, он мне очень нравится. – Она осеклась, но все же продолжала: – Знаю, очень глупо и по-девчоночьи, что мне обязательно надо поделиться... Честное слово, я понятия не имею, будет между нами что-нибудь или нет, ни о чем таком мы не говорили. Но вполне возможно, что у нас что-то получится... Во всяком случае, – добавила она, – ты ведь не в обиде, что я тебе это рассказываю? Ведь, честно говоря, ты, вероятно, самый близкий друг, какой у меня есть, если не считать Лизы, а она все еще на Украине, и Рейчел, но она сразу нос задерет, потому что вообще мужчин не жалует, ну, и есть еще, наверное, Хармони, но та последнее время ни о чем другом, кроме уничтожения мест обитания сов в Нортумбрии, и слышать не хочет. Ты ведь не обижаешься, что я тебе все рассказала?
– Нет, – ответил голос Пола, – вовсе нет. М-м-м, замечательно, – добавил голос Пола. – Поздравляю. Наверное.
Она пожала плечами, но с большим пылом.
– О, для этого еще слишком рано. Я хочу сказать, да, мы говорили часами, целую вечность, но потом он и компания его друзей решили ехать на его автобусе смотреть восход в Стоунхендже, и он спросил, хочу ли я поехать с ними, но я сказала: «Нет, мне на работу утром вставать», а он сказал «ладно», будто действительно не обиделся, что было очень приятно, подумала я, мол, он никаких требований не выставляет. И опять же упомянул, что у него сегодня выступление в клубе на Денмарк-хилл-уэй, и сказал, что если я захочу, то могу прийти, а я согласилась. Ну, собственно говоря, и все.
– Замечательно, – сказал голос Пола, прозвучавший так, будто доносился из запредельной дали. – Ну, надеюсь... э-э-э, надеюсь, все получится. Я хочу сказать, желаю хорошо провести время. К тому же завтра суббота и тебе не придется рано вставать... – Он пообещал при первом же удобном случае дать себе кирпичом по физиономии за такие слова. – Ну, замечательно, надеюсь, у тебя все будет хорошо.
– Спасибо, – кивнула Софи. – А ты что на уик-энд делаешь? Есть какие-нибудь планы?
– Я? А, нет, ничего особенного. Думал, может, завтра поваляюсь с книжкой, поглажу, послоняюсь по квартире. – «В конце концов, – добавил он про себя, – что, черт побери, мне еще делать теперь, когда вся моя жизнь пошла псу под хвост? Ну и Мгновение, – подумал он. – Ну и, мать его растак, Мгновение!»
Софи смотрела прямо на него: если она действительно могла читать его мысли, увиденное ее, возможно, немного встревожило. В ее лице он уловил тень того выражения, которое видел на лицах Дункана и Дженни, – безбрежного и благородного сострадания благополучных к извечному холостяку поневоле. В другое время, в другом контексте, он сейчас сказал бы: «Да ладно, в морях полно другой рыбы».
– Значит, – услышал он собственный голос, – он горшечник? Как интересно.
– Керамист, – резко поправила она. – То, что он делает, скорее концептуально, чем... ну... полезно. Он мне все про это рассказал. Судя по всему, он многому научился в племени кочевников-туарегов в Северной Африке, а теперь подал на Лотерейный грант, чтобы развивать интерактивную часть своего искусства – хорошо бы при помощи мультимедиа и интернета. А потом он надеется поехать в Новую Гвинею. По всей видимости, у них там по-настоящему замечательная традиция концептуальной керамики на основе одной смеси из жженой соломы, вулканической лавы и навоза от местных свиней. Он хочет попытаться на фундаментальном уровне включить это в собственное творчество. Но, конечно, все зависит, получит ли он грант, поэтому ничего еще не решено.
«А жаль, – подумал Пол. – Может, и мне купить лотерейный билет? Уйму лотерейных билетов? Да и вообще, во что обойдется услать в Новую Гвинею похотливого засранца?»
– Чудесно, – сказал он. – И давно он этим занимается?
– Лет пять. Во всяком случае – как перфомансом. Керамикой он занялся целую вечность назад, еще когда сидел в тюрьме. После этого на два года уехал в Северную Африку, а потом еще на полгода в Финляндию, где учился шаманить. Так что, в общем и целом, очень давно.
– Понимаю, – сказал Пол. – Значит, у него уже очень хорошо получается.
– О да! – отозвалась Софи. – Ну, самих изделий я не видела, но он показал мне несколько альбомов с фотографиями, выглядит действительно потрясающе.
– Ага, – пробормотал он, – и это еще, надо думать, без перформанса.
Софи кивнула.
– Как бы там ни было, – она встала, – нам лучше выбираться отсюда. Кстати, а который час?
Он посмотрел на часы:
– Почти без десяти шесть.
Понадобилось с полсекунды, чтобы до них дошел смысл этих слов.
– Вот черт, – бодро сказала она. – Будем надеяться, дурацкую дверь еще не заперли.
Они припустили вверх по лестнице, потом побежали по коридору и через пожарный выход вылетели в вестибюль. Никого. Софи метнулась к двери, щелчком сдвинула верхний и нижний болты, подняла собачку «йельского» замка и дернула дверь. Та не шелохнулась.
– Вот черт, – повторила она.
– Тут два врезных замка, – подсказал Пол. – Ключи от них, наверное, на стойке рецепции или еще где-нибудь поблизости.
Вполне возможно, но ящики стойки тоже были заперты, поэтому им не представилось шанса это проверить.
– И что нам теперь делать? – беспомощно спросил Пол. Софи еще раз дернула дверь, потом с силой ее пнула.
– Глупость какая! – воскликнула она. – Ладно, должен же быть в здании кто-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113