– Это охота, профессор, в ней есть лисы и собаки, а также те, кто мешает охоте. Кем являетесь вы?
– Я не поклонник лисьей охоты.
– Правда? И лиса тоже.
Когда все гости уходят, Джулиана посылает меня наверх принять ванну. Через какое-то время она скользит в кровать рядом со мной. Поворачивается и укладывается, прижимаясь своим телом к моему. Ее волосы пахнут яблоками с корицей.
– Я устал, – шепчу я.
– Это был длинный день.
– Я не это хочу сказать. Я думаю, нам надо кое-что изменить.
– Что, например?
– Просто изменить.
– Ты думаешь, это разумно?
– Мы могли бы поехать в отпуск. Например, в Калифорнию. Мы часто говорим об этом.
– А как же твоя работа? А школа Чарли?
– Она еще маленькая. Она больше узнает за полгода путешествий, чем за шесть месяцев пребывания в школе.
Джулиана поворачивается и подпирает голову рукой, чтобы взглянуть на меня.
– Чем это вызвано?
– Ничем.
– Когда все это началось, ты сказал, что не хочешь перемен.
– Знаю.
– А потом ты перестал со мной разговаривать. Ты не посвящал меня в то, что с тобой происходит, и теперь выдаешь такое!
– Извини. Я просто устал.
– Нет, не просто. Расскажи мне.
– Не могу избавиться от шальной мысли, что должен жить полнее. Читаешь о людях, чья жизнь – сплошь происшествия и приключения, и думаешь: «Ух ты! Мне надо что-то сделать». Вот почему я подумал о том, чтобы уехать.
– Пока еще есть время?
– Да.
– Так, значит, это из-за Паркинсона?
– Нет… Не могу объяснить… Забудь.
– Я не хочу забывать. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Но у нас нет денег, особенно из-за выплат за дом и ремонта. Ты сам так сказал. Может, летом нам удастся съездить в Корнуолл…
– Да. Ты права. Корнуолл – это здорово. – Как бы я ни старался изобразить энтузиазм, я знаю, что у меня не получается. Джулиана обнимает меня за талию и придвигается ближе. Я чувствую ее теплое дыхание на своей шее.
– Если нам повезет, я к тому времени смогу забеременеть, – шепчет она, – и мы не захотим уезжать слишком далеко.
21
У меня болит голова и пересохло в горле. Может быть, это похмелье. Может, грипп. Если верить газетам, половина страны стала жертвой какого-то экзотического вируса из Пекина или Боготы – одного из тех мест, откуда никто не уезжает, не прихватив с собой какой-нибудь ядовитой заразы.
Хорошая новость заключается в том, что применение селегилина не дало побочных эффектов, кроме бессонницы, которая у меня была и так. Плохая новость – лекарство не оказало никакого влияния на симптомы.
В семь утра я звоню Джоку.
– С чего ты взял, что оно не действует? – говорит он в раздражении оттого, что я его разбудил.
– Я чувствую себя точно так же.
– Так в этом все и дело. Оно не устраняет симптомы, а препятствует их развитию.
– Хорошо.
– Просто наберись терпения и расслабься.
Легко ему говорить.
– Ты делаешь упражнения? – спрашивает он.
– Да, – вру я в ответ.
– Я знаю, что сегодня понедельник, но не хочешь ли сыграть в теннис? Я буду осторожен с тобой.
– Когда?
– Встретимся в клубе в шесть.
Джулиана поймет мою уловку, но по крайней мере я смогу удрать из дома. Мне полагается некоторая передышка после вчерашнего.
Мой первый пациент сегодня – молодая балерина с грацией газели, желтеющими зубами и мягкими деснами человека, страдающего булимией. Потом приходит Маргарет, сжимая свой оранжевый спасательный круг. Она показывает мне газету, где сообщается о том, что в Израиле рухнул мост. На ее лице написано: «Я же вам говорила!» В течение следующих пятидесяти минут я пытаюсь приучить ее к мысли о том, как много в мире мостов и как часто они падают.
В три часа я стою у окна, высматривая Бобби среди пешеходов. Интересно, появится ли он? Его голос заставляет меня вздрогнуть. Он стоит в дверях, потирая бока руками, словно с себя стряхивая что-то.
– Я не виноват, – говорит он.
– В чем?
– В том, что я, по-вашему, сделал.
– Вы избили женщину до потери сознания.
– Да. И это все. Больше ничего. – Свет отражается от золотистой оправы его очков.
– Подобная агрессивность имеет под собой основания.
– Что вы имеете в виду?
– Вы умный человек. Догадайтесь сами.
Пришло время противоречить Бобби, посмотреть, как он будет реагировать, испытывая на себе напор.
– Сколько времени вы у меня лечитесь? Шесть месяцев. Три из них вы пропадали неизвестно где. Вы опаздываете на приемы, приходите без приглашения, а в четыре утра вы вытащили меня из постели…
Он быстро моргает. Я говорю таким вежливым тоном, что он не понимает, упрекаю я его или нет.
– Даже здесь вы меняете тему и уклоняетесь от ответов. Что вы пытаетесь скрыть? Чего так боитесь?
Я приглашаю его сесть и придвигаю свой стул поближе. Наши колени почти соприкасаются. Я словно смотрю в глаза побитой собаке, которая не понимает, что надо отвернуться. Некоторые стороны его прошлой жизни я вижу ясно, но не понимаю его настоящего. Чем он стал?
– Позвольте сказать вам, что я думаю, Бобби. Я думаю, что вы отчаянно жаждете любви, но не умеете сходиться с людьми. Это началось давно. Я вижу умного и впечатлительного мальчика, который каждый вечер ждет звонка велосипеда, въезжающего в ворота. А когда отец входит в дверь в своей кондукторской форме, мальчик не может дождаться его историй и работы в мастерской. Его отец забавный, добрый, сообразительный и находчивый. Он вынашивает грандиозные планы замысловатых и чудесных изобретений, которые изменят мир. Он рисует их на обрывках бумаги и мастерит образцы в гараже. Мальчик смотрит, как он работает, и иногда засыпает, свернувшись среди стружек, прислушиваясь к звуку токарного станка. Но отец исчезает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111