Он посветил под ноги и, пошарив в густых лопухах, поднял большой, тяжелый гаечный ключ, видимо, давно валявшийся тут – весь покрытый ровной красновато-коричневой ржавчиной. – Ключ еще какой-то… – сердито пробормотал Максим Петрович, отшвыривая его в чащу малинника. – На самую мозоль нанесла нелегкая!
Вернувшись к убитой собаке, он снова тщательно осмотрел ее труп, лопату, опрокинутую щербатую чашку. В ней, видимо, была вода, – она вылилась, и на влажной земле смутно виднелся отпечаток чьей-то ступни – огромной, с резко выделявшейся ревматической шишкой на суставе большого пальца.
Морщась от боли, Максим Петрович прикидывал в уме – как ему поступить. Было совершенно очевидно, что всю изваловскую усадьбу надо осмотреть как можно скорей. Но что он мог сделать один? «Эх, напрасно Евстратова не взял с собой! – сокрушенно подумал Максим Петрович, снова, который раз, водя лучом по сараю, по окнам дома, таинственно и недобро поблескивавшим, отражая свет. – Следы-то совсем свежие… Собаку бы сюда, как божий день ясно, что тут оно, это проклятое привидение, поблизости…»
– А… а-а! – как-то странно ахнула тетя Паня, совершенно повиснув на руке Щетинина. – Там… в траве…
– Ну, что, что в траве? Да говорите же! – раздраженно прикрикнул Максим Петрович.
– Лестница… – выдохнула тетя Паня.
В бурьяне возле дома, действительно, валялась деревянная, грубо сколоченная лестница.
«А чердачная дверца? – мелькнуло в голове Максима Петровича. – Открыта или нет?»
Он направил луч фонаря на крышу. Нет, дверка была закрыта, хотя и не на задвижку: узкая щель чернела с краю, вдоль левого косяка.
«Но почему же все-таки лестница брошена? Значит, тот, кто убил собаку, еще только собирался забраться на чердак, не успел прислонить? Приди мы на пять минут позже, он забрался бы наверняка… Мы его спугнули, это факт, и он убежал. Но как далеко убежал, и убежал ли? Вот в чем загвоздка…»
– Вот что, Прасковья Николаевна, – пряча в карман фонарик, решительно сказал Максим Петрович. – Бегите-ка, голубушка, к Евстратову… Чтоб духом был здесь! Ну-ну, идемте, провожу со двора, – усмехнулся он, видя, что тетя Паня как вцепилась в его рукав, так словно бы и припаялась.
Проводив ее, он нарочно погромче хлопнул калиткой, чтобы создалось впечатление, будто все ушли, а сам, крадучись, тихонечко, пробрался к колодцу, стоявшему на рубеже изваловской и дяди Петиной усадеб. Отсюда отлично просматривался весь двор, сарай, погребица, калитка и та часть дома, где были входная дверь и чердачное окно. Он присел на край колодезного сруба и задумался: «Вздор, конечно, нелепица, что некто в белом имеет какое-то отношение к убийству Извалова, и тем не менее…»
Глаза понемногу привыкли к темноте. Щетинин уже довольно отчетливо различал Пиратову будку, веранду, чердачное окно: на эту сторону двора еще падали бледные, тусклые лучи молодого месяца. Но за спиной густел плотный мрак, сплошной чернотой стоял вишенник, росший по краю дяди Петиного сада.
А над селом была тишина. Лишь где-то, еще дальше, чем полчаса назад, скрипела все та же неумелая гармошка, да все еще, встревоженные недавним остервенелым лаем Пирата, бестолково, вразнобой, перебрехивались садовские собаки. Три легковые машины (Максим Петрович определил по звуку, что «Волга» и два «Москвича»), одна за другой, бархатно сигналя на поворотах, крутым проулком, за садами, спускались к реке. «Совхозное начальство, – догадался Максим Петрович, – по холодку, шельмецы, купаться поехали…»
Легкий, ласковый ветерок дохнул, пробежал по листьям и сник. Максим Петрович снова погрузился в мысли.
«Да, вот эта убитая собака… Эти настойчивые ночные посещения дома… Непонятно, темно». В самом деле, все это было темно, как все вокруг – двор, сад за спиной, как черная глубина бездонного колодца… Как-то еще в первые дни следствия Максим Петрович заглянул в него: далеко-далеко внизу, в преисподней, робко мерцал крошечный квадратик голубого неба; поросшие темной зеленью, осклизлые бревна сруба уходили вниз, в холодные, мрачные потемки, в такую пугающую глубину, что даже, помнится, как-то не по себе сделалось, дух захватило…
И вот сидит он сейчас на краешке полусгнившего сруба, над страшною, черною бездной, а сзади тем временем, может, кто-то бесшумно подкрадывается, подкрадывается… «Сиди, мол, сиди, дурачок! Пираткиной участи захотел, что ли, что этак нос суешь куда тебя не просят!..»
Чует, чует Максим Петрович – у себя за спиной чует присутствие неведомого, ужасного человека, уже одним тем ужасного, что кто его только ни встречал в селе – а какой он есть, лица его, взгляда его – не видели… Страшную воловью силу его чует Максим Петрович, – ведь как собаке черепушку-то раздвоил! Слышит, наконец, явственно слышит странные шорохи сзади… Трезвая мысль приказывает обернуться лицом к неведомому, приготовиться, быть может, даже к отчаянной борьбе, но словно сонная истома завладевает телом, сковывает движения… И только хочет он наконец крикнуть: «Стой! Стрелять буду!» – как сокрушительный удар сметает его, словно щепочку какую, со сруба, и в гуле, в свисте ветра в ушах, падает он в черную, дышащую промозглыми испарениями бездну… Сперва еще находятся силы остановить падение, и он, растопырив руки и ноги, пытается удержаться, зацепиться за выступы сруба; но мокрые, трухлявые бревна – плохая опора, они скользят, не держат, больно бьют по коленям, по ребрам, и как ни крепко хватается он руками за них – все тщетно, лишь ногти ломаются с каким-то невероятным сухим треском, и так все это страшно, и так хочется остаться живым, что даже и боль не чувствительна, – лишь гул падения, толчки ударов, ужас близкой смерти… Клочья каких-то мыслей вспыхивают – что напрасно пошел без Евстратова, что Марье Федоровне трудно, одиноко будет после его смерти, и что долго, страшно долго еще падать до того места, где он видел когда-то смутный квадратик голубого неба, – вспыхивают и гаснут обломки мыслей, пока голова с тупым стуком не ударяется об острый выступ бревна – и все меркнет… Но не сразу, а вот как звук в выключенном радиоприемнике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195