Одет он был по английской моде, но без парика. Волосы коротко подстрижены и прелестного золотистого цвета. Лицо выражало ясный и пытливый ум и дружественную открытость. Он отвесил мне изящный поклон. Казалось, вернулись времена моей юности, и я снова в лондонской гостиной среди нарядных и остроумных дам и кавалеров. Брюс украдкой поглядывал на меня, явно наслаждаясь тем впечатлением, которое производил его новый друг.
Брюс представил нас друг другу.
– Константин Плешаков, российский подданный. Леди Эмбер, герцогиня Райвенспер, урожденная графиня Майноуринг. Мама, я правильно называю все твои титулы?
– О, особенно сейчас это имеет такое значение! – сыронизировала я.
Константин едва заметно улыбнулся, наблюдая за нами, затем снова поклонился мне.
– Сядьте же, – обратилась я к нему.
– В присутствии герцогини… – начал он на великолепном английском языке.
– О, все это глупости! Садитесь, не беседовать же нам стоя.
Он снова улыбнулся чуть насмешливо и присел к столу.
– Где вы так хорошо изучили английский язык? – спросила я. – Вы говорите, как настоящий лондонский аристократ.
– Сначала меня обучал в Москве один английский переводчик, служивший в посольском приказе, затем я просто жил в Лондоне, – ответил мой новый собеседник скромно и с приятной простотой.
– Что такое «посольский приказ»?
– Это нечто вроде министерской коллегии, ведающей сношениями с иностранными державами, – учтиво объяснил он.
Я решила по возможности удовлетворить свое любопытство.
– А что означает «боярин»!
– О, это нечто вроде герцога.
Значит, хозяин Катерины был знатного происхождения.
– В России много сословий? – продолжала спрашивать я.
– Я бы не сказал, – теперь он говорил осторожно и несколько стесненно.
– И каковы они?
– Дворяне, мещане, купцы, крестьяне. Чувствовалось, он не желает вдаваться в подробности.
Я решила не выспрашивать. Возможно, он сам происходил из бедных дворян. А возможно, просто не хотел распространяться о том, что крестьяне на его родине – рабы своих господ. Я поспешила перевести разговор на другое.
– Каковы ваши впечатления от Англии? Это моя родина, хотя я давно не была там и не знаю, вернусь ли.
Может быть, эта откровенность в моем голосе побудила и его к откровенности.
– Англия прекрасна! – искренне произнес он. – Особенно я люблю Лондон. Это удивительный город. Его невозможно забыть!
– И тем не менее, ты не хочешь там остаться, – заметил Брюс.
Константин чуть нахмурил брови.
– Я не могу. Не имею права. Брюс пожал плечами.
– Вы твердо решили вернуться на родину? – спросила я.
– Да.
– Могли бы вы взять с собой одну вашу молодую единоплеменницу, Катерину?
На лице юноши выразилась досада.
– Катька дура! – сердито пробормотал он. – Мало ее пороли, еще захотела!
– Катька?
– Кэт, Кэти.
– Вы полагаете, ей не нужно ехать?
– А как можно полагать иначе!
– Но возможно она неравнодушна к вам и именно это побуждает ее…
– Она?! Ко мне?! К плетям она неравнодушна, любит, когда ее бьют!
Я вспомнила Теодоро-Мигеля и замолчала.
– Простите, – произнес Константин, – я был резок.
Я улыбнулась и решила пока не возвращаться к вопросу о Катерине.
– Я слышала мнение, будто русские являются первыми христианами, хотя, судя по всему, они явно заимствовали свою веру у греков.
Константин снова нахмурился.
– О России бытует много различных мнений, – проговорил он сдержанно. – Некоторые считают нас дикарями, но это полная чушь и ересь. В России много образованных людей. Есть монастырские библиотеки. Что же касается вопроса о первенстве, то совсем недавно обнаружены неоспоримые доказательства того, что апостол Андрей действительно…
Да, русский характер не походил ни на один из ведомых мне характеров.
Примерно, минут через десять Константин покончил с апостолом Андреем. Причем, Брюс жадно слушал своего русского друга. Затем я позволила себе вернуться к вопросу об отъезде Катерины.
– А почему бы вам не поехать в Россию, в Москву, – вместо ответа предложил Константин, обаятельно улыбнувшись. – Ведь наша столица не уступает Лондону по красоте, вы увидите!
– Мама не поедет, Константин, не трать слова понапрасну, – вмешался Брюс.
Но Константин продолжал с жаром уговаривать меня.
– Ведь сегодня скончалась госпожа Горсей, – заметил Брюс.
Я не знала эту женщину. Но мне стало грустно. Умерла в одиночестве, среди чужих людей. Быть может, и меня ожидает подобная смерть.
Константин между тем убеждал Брюса и меня, доказывал, что путешествие в Россию будет необычайно интересным…
– Но чем я могу помочь вам? – воскликнула я. – Ведь я ничего не смыслю в повивальном ремесле, я уже говорила Брюсу.
– О, герцогиня, тут вам не о чем тревожиться! Вас ведь попросту не допустят к царице. Ведь вы не православной веры, и бояре не допустят, чтобы ребенка русской царицы принимала заморская еретичка.
– Но если вы так уверены, что английскую повивальную бабку не допустят к царице, то не все ли равно привезете вы ее или нет?
– Разумеется, не все равно! Во-первых, во дворце достаточно сильна партия реформаторов, и они, конечно, сделают все возможное… А во-вторых, даже если повитуха и не попадет к царице, важен сам факт, что я привез ее.
В таком роде мы проговорили около получаса. И чем же вы думаете все кончилось?
– Хорошо, я согласна, – произнесла я. – Но только с условием, Катерина поедет с нами.
– Если Хайреттин ее отпустит, – уклончиво заметил мой русский искуситель.
– А этого добьетесь вы! – заявила я, очень довольная, что хотя бы в этом частном вопросе победа осталась за мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144